Юрий Нестеренко: Чёрная топь

Выпустив Алекса из кабины, Сергей вновь залез в нее и тщательно осмотрел спинку сиденья и заднюю стенку в поисках отверстия от пули. Поиск, однако, однако, успехом не увенчался.

Но это вовсе не успокаивало. Это лишь наводило на мысль, что пуля осталась в теле, и пятна на приборной доске с этой мыслью весьма гармонировали.

— Ну, что скажешь? — спросил Алекс.

— Поехали.

— Куда?

— Куда раньше.

— Ты уверен?

— А у тебя есть конструктивная альтернатива?

Алекс пожал плечами.

— Тогда залезай и поехали, пока не стемнело.

«Куда раньше» означало направление, противоположное исходному курсу грузовика. Его водитель ехал в другую сторону и был (допустим!) застрелен. Впрочем, это ничего не значит. В тайге бывает всякое. За рулем мог быть бандит, а стрелял доблестный милиционер, пытавшийся его остановить. Впрочем, даже если и наоборот — водитель стал жертвой преступника — это все равно случилось много лет назад и не имеет никакого отношения к сегодняшним реалиям. И вообще, дырка, не говоря уже о пятнах, может иметь какое-нибудь другое объяснение.

Вот только почему никто так и не убрал грузовик с дороги?

«Прямо какой-то американский ужастик, — подумал Коржухин. Ему казалось, что он иронизирует, но на самом деле ему было не по себе. — Их любимый сюжет — молодая супружеская парочка едет на машине, где-то не там сворачивает и натыкается на ТАКОЕ… Правда, на молодых супругов мы с Алексом мало похожи, но все остальное сходится. Сейчас по сюжету впереди должен появиться указатель, возвещающий, что мы въезжаем в какой-нибудь Эндсвиль [1] От англ. end — конец. Это название, в частности, упоминается у С. Кинга или Последний Удел… И на первый взгляд это будет город как город, разве что немного странный. А ночью все его обитатели превратятся в монстров и придут по нашу душу».

Впереди появился указатель.

— Кажется, добрались наконец, — преувеличенно бодрым тоном сказал Алекс.

— Угу, как раз вовремя — солнце заходит. («Ты любишь Стивена Кинга, Алекс?»)

Указатель, конечно, ничем не напоминал американские. Никаких этих.

Вы въезжаете в город

ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ

Население 666

Мэрия и муниципальные службы

ПРИВЕТСТВУЮТ ВАС

и выражают надежду,

что вы останетесь здесь

НАВСЕГДА

Вместо этого у дороги стоял обычный белый прямоугольник с черными буквами:

ИГНАТЬЕВ

Увидев это совершенно немистическое название, Сергей едва в голос не рассмеялся над своими недавними мыслями. Никто не смеется над суеверием охотнее, чем тот, кто только что готов был ему поддаться. Тем не менее, когда они миновали указатель, он все же бросил мгновенный взгляд через плечо. Разумеется, с обратной стороны знака красовалось то же самое название, только перечеркнутое косой красной чертой, словно гарантировавшей, что выехать из Игнатьева так же легко, как и въехать.

Лес как-то вдруг раздался в стороны, и впереди показался город. Как и следовало ожидать, он был невелик и, по крайней мере со стороны окраины, вообще походил скорее на большую деревню. Одноэтажные бревенчатые домики с садами и огородами разбегались по обе стороны от дороги, переходившей в главную городскую улицу. Как известно, во всех американских городках главная улица называется Мэйн-стрит, а во всех советских — улица Ленина. Конечно, с тех пор как города перестали быть советскими, единообразие нарушилось — но только не в такой глуши. Действительно, на потемневшей от времени стене первого же придорожного дома красовался знакомый номерной полукруг с цифрами 68 в центре и надписью «ул. Л е н и н а» по периметру.

Коржухин сбросил скорость и ехал, поглядывая по сторонам. Кое-где над трубами вился дымок, но не было видно ни одного человека. Сергею это показалось странным — в теплый июльский вечер на улицах провинциального городка всегда можно увидеть достаточно народу. Старушки, вышедшие посидеть на крылечках или на врытых в землю скамеечках, мужики в майках, собравшиеся покурить у забора, молодежь, небольшими стайками фланирующая в сторону местного клуба, вездесущая ребятня, наслаждающаяся летом — девчонки прыгают через резиночку, мальчишки с криками носятся друг за другом, изображая, конечно же, уже не белых и красных и не русских и немцев, а инопланетян и терминаторов…

Ничего этого не было. Лишь один раз Сергей уловил какое-то движение за окном одного из домов, но, повернув голову, он лишь успел увидеть, как поспешно задернулась занавеска.