Елена Нестерова - 10 способов убить Меня!

После старичка, парень сел в пустой автобус, конечная, наверное, но народ быстро набежал, и он место уступать начал, а это по нынешнем временам, большая редкость. Словно чувствовал кому оно нужнее, и не только старикам и беременным женщинам, а многим, у кого в глазах печаль была и усталость.

Целый день он был под моим пристальным вниманием и хотел уже я домой уйти, когда паренёк к своему подъезду подошёл, но что-то кольнуло внутри, и я последовал за ним.

Ссора была в самом разгаре.

– Что, чудила, не понял с первого раза? Настька моя!

– Настя сама вправе выбирать. Она взрослый человек. А ты давишь на неё и запугиваешь. Мы с тобой на честную дуэль договаривались, а что выходит? Нет у тебя чести!

– Да плевал я на твою дуэль! Сейчас сверну тебе шею, и выбор будет очевиден.

Нападающий был раза в два крупнее паренька, а в руках держал нож, и вполне внушительных размеров. Медлить было нельзя.

Я оттолкнул своего подопечного, и нож воткнулся в меня как в масло, мягко так, безболезненно.

Я схватил пацана за грудки, и прохрипел:

– Ещё раз рядом с ним увижу с того света достану!

Убийца хотел выдернуть нож, но я не дал.

– А улику оставь! Как я тебя в тюрьму сажать буду?

Здоровяк убежал, а растерянный мальчик тыкал в кнопки телефона пытаясь вызвать скорую помощь.

– Как же так? Зачем вы вступились? Что дальше то? Как жить?

– Ты меня вопросами не заваливай. Послушай, что я скажу, и не перебивай. Неохота из железного ящика опять выбираться.

Никуда не звони, дай мне умереть. А нож – вынь, как только я перестану дышать и аккуратненько в пакет положи, чтобы отпечатки остались.

– Не могу я вам дать умереть. Вы что такое говорите? Это от боли, наверное.

– Ты тут далеко живёшь?

– Вот моя квартира. Вы у неё стоите.

– Дома кто есть?

– Нет никого?

– Тогда открывай свою дверь и дай человеку полежать перед очередной смертью.

Он дотащил меня до дивана, и я завис на краю, обессиленный для того, что ровно вытянуть ноги и сложить руки на груди. Хотелось хоть раз сделать это демонстративно правильно.

Я поманил к себе паренька, и уже хриплым ускользающим голосом объяснил ему правила игры.

– Я сейчас умру, на часок, не больше. Но если вдруг не воскресну вовремя, звони в полицию и сдавай того пацана, себя не подставляй. Обещай мне! Зря я, что ли в бою пал, как герой.

Я пытался улыбнуться, подбодрить его, но это было бесполезно. Он хлюпал носом и кажется даже – плакал, что в его возрасте совсем не удивительно, видя, как кто-то умирает по твоей вине.

Мои глаза медленно закрылись и свет потух. Лишь тогда я увидел будущее этого паренька. Через много лет он будет клясться в верности своей стране и народу, положив руку на конституцию.

Наверно стоило того, подумало моё бездыханное тело, и я воскрес.

Глава 4

Чудовища, чью вижу тень…

Очнувшись, я поспешил успокоить мальчика и выбежал на улицу. Никогда не забуду его глаза, огромные как блюдца. Может от изумления, а может и от восторга. На его глазах произошло чуда, а это не шутки для верующего человека. В его квартире было много икон. На прикроватном столике на узорчатой скатёрке лежала библия. Даже умирая, я заметил её. Возможно, именно этот случай героизма завершит его становление как личности.

Маловероятно, что я застану момент своего ведения, но оно свершится. Минута настоящего создало великое будущее для этого юноши и многих других, кому он поможет своими добрыми делами. Надежда – это самое необычное слово для такого как я.

Вызвав такси, я добрался домой и, отоспавшись более суток, принялся за решение своих проблем, а их накопилось не мало.

Сделав с десяток звонков, я принял душ и сделал ещё один, самый важный за сегодняшний день. Разговор был долгим, но весьма продуктивным. Договорившись о встрече, я оделся и пошёл позавтракать. В холодильнике «мышь повесилась». Элен опустошила его перед отъездом.

Меня передёрнуло при воспоминании о ней и, затянув штаны потуже, я вышел на улицу, даже не посмотревшись в зеркало. Какой смысл расстраивать и без того истерзанный организм.

Ближайшее кафе вполне подходило. Сегодня я был далёк от пафоса и цинизма, который зарабатывал последний десяток лет. Хотелось покоя, тишины и нормальных порций, не то, что в французских ресторанах, к которым я привык.

Одинокий официант загибал салфетки и насвистывал милую песенку. Время было обеденное, и я рассчитывал на двойной ланч, учитывая то, что уже несколько суток ел "сам себя". Штаны сваливались, и рубашка топорщилась. Я был похож на воришку, стянувшего чужие вещи.