Аркадий Никитин - Бабочка-рэндаллия

Помедлив еще минуты с две, Родион, кряхтя, встал и сделал первые шаги, еще не понимая до конца, куда собственно направляется. Его слегка качнуло в сторону – тело было как будто неродное, чужое, ноги слушались плохо. Получался довольно неплохой косплей на цирковую собачку, только начинающую осваивать азы прямохождения. Пытаться изменить направление он не стал и продолжил движение согласно получившейся траектории, которая привела его к окну. На раме не было ни намека на ручки, зато прилагалась кнопка вроде той, что поднимает-опускает стекло в авто. Парень немедленно попытался ткнуть в нее пальцем, дабы впустить в комнату спелый вечерний воздух, прошедший сквозь два фильтра – лес, темнеющий за пустой дорогой, отделяющей его от забора клиники и те самые тополя, с которыми все никак не получалось познакомиться лично, но промахнулся. Накапливая энергию для новых свершений, он рассматривал внутренний двор, который оказался нарядно украшен. Ко всем небольшим деревцам: рябинкам, декоративным елям, акациям; знакомым абстрактным скульптуркам и даже к фонтанчику посредине пруда были привязаны крупные гроздья разноцветных воздушных шаров, простых и в виде кино- и мультгероев. Между двумя пирамидальными тополями, растущими по обе стороны ворот, был растянут баннер с надписью красивым, праздничным шрифтом: «Оскар, мы любим тебя!»

Родион прицелился тщательнее и, опершись одной рукой на подоконник, надавил на переключатель всей полуватной ладонью. Устройство, однако, не сработало. Зато он наконец обратил внимание, что сам, собственной персоной, одетый в одни только белые кальсоны, замечательно отражался в стекле. Даже рельеф мышц на животе был различим прекрасно. Волосы на голове непонятно как сохранили форму после сна, лоб до половины скрывала аккуратная челка, внешне парень вообще выглядел свежим и обновленным, чего он в тот момент никак не мог сказать о внутреннем состоянии.

Запах в комнате незаметно сменился на более мягкий лимонный. Родион не придал этому значения. Действовать по принципу «try again later» парень не стал. Он осуществил разворот на 180 градусов уже несколько бодрее, (секунд за десять) и уверенно направился к шкафу-купе: по телу уже пару раз пробежали холодные мурашки, а в шкафу виднелась какая-то одежда. Ее там оказалось немало – Родион узнал свои домашние пестрые треники и футболку с Гарфилдом, даже несмотря на то, что на них были устранены соответственно дырка от гвоздя и рыжее пятно от бульона из-под «растворимой» лапши. Тем не менее, он, решив, видимо, не пренебрегать щедростью клиники, попытался снять с перекладины приглянувшийся ему комплект из темно-серой толстовки, штанов и белой футболки. Он потянул один раз, другой – плечики нахально зацепились за соседние и покидать насиженное место категорически отказывались, чего Родион при своем росте видеть никак не мог, поскольку штанга была закреплена высоковато. И, уже на четвертой попытке, в которую он вложил все накопленные после пробуждения силы, костюм полетел в его объятия в сопровождении большей части мирно висевших рядом прикидов, а следом и сам он со стоическим видом рухнул в гору одежды. Не проявив никаких признаков эмоций, Мельников кое-как оделся, постоял пару минут, уставившись в свое отражение в двери шкафа и принялся неспеша рыться в его глубинах. Резко пахнуло чем-то наподобие туалетного освежителя «горные цветы». Родион поморщился – шарики против моли, на которые, как показалось парню, он наткнулся, пахли на редкость пронзительно и скверно. Уже совсем быстро – секунд за двадцать, с носками и приглянувшимися кроссовками в руках, он добрался до кожаного трона, где его ждало новое испытание: как оказалось, надеть носки – это не такое уж и элементарное действие. Они как будто изо всех сил хотели бежать из его неуверенной хватки, цеплялись за пальцы, один раз он даже умудрился промазать мимо стопы и по инерции слегка клюнул носом лакированную ручку кресла, однако и это происшествие никак его не смутило.

Если экипировка, не считая одетой задом наперед футболки, сидела идеально, то внутри у парня оставался вакуум, как на выходе из кинотеатра после просмотра атмосферного трехчасового фильма, вероятно, фэнтези, да такой, что в самый раз было искать вопросы, а не ответы.

Родиону в офисе поработать не довелось, а потому сакрального ужаса перед кожаным властелином он не испытал: забравшись в кресло прямо в обуви, он подобрал ноги под себя, сжался в комок и нахохлился. За окном быстро темнело, полумрак комнаты понемногу поглощал контуры тополей. Он инстинктивно потянулся к лампе, скучающей в тени черного монолита монитора. Светильник оказался самым податливым предметом в комнате, и включился, не дожидаясь касания. Уютные теплые отблески легли на стекла и блестящие рамки картинок.