Александр Домовец - Ад ближе, чем думают

– Толково доложено, – сумрачно оценил рапорт Палена император. – Сжато и по делу. Это всё?

Пален замялся, однако продолжил:

– Увы, нет, ваше величество. Всё сказанное существенно, однако главное в ином. Растёт общее недовольство курсом на сближение с богопротивной якобинской Францией, который вы, ваше величество, с некоторых пор активно проводите. Россия вот-вот вступит в противостояние с монархиями Европы, вековые союзы рушатся, английский посол Витворт уже выслан…. Я лишь повторяю аргументы заговорщиков, – быстро добавил он, заметив гневный жест императора. – Если подытожить, их целью является свержение законного монарха и передача трона цесаревичу Александру, который всё вернёт на круги своя. Другими словами, к традициям блаженной памяти императрицы Екатерины Второй. В заговор вовлечены многие придворные, дворяне, офицеры гвардии. Вот примерный список участников…

С этими словами Пален извлёк из внутреннего кармана и передал императору несколько листов. Павел, нервно морщась, просмотрел их.

– Непостижимо! – выдохнул он, швыряя бумаги на стол. – Семёновцы, измайловцы… Так что же – вся армия против меня? Смотри, и Талызин тут же. Мерзавец! Не я ли сделал его генералом?..

– Теперь вы понимаете, ваше величество, почему я не отказал, когда заговорщики предложили мне встать в их ряды, – журчал Пален. – Лишь присоединившись к злоумышленникам, я смог поимённо определить их и составить представление о масштабе заговора. А он, увы, чрезвычайно велик. И дело не в том, что этот список насчитывает более сотни фамилий. Во главе заговора стоит ваш сын и наследник Александр, вот главная беда. Впрочем, об этом вы знаете и без меня…

Взбешённый Павел вскочил на ноги. Свирепый удар трости обрушился на китайскую напольную вазу и разнёс её вдребезги.

– Он не сын мне больше! – завопил император, топча безвинные осколки фарфора. – Повелеваю арестовать заговорщиков, провести следствие и наказать жестоко! Сегодня же! Немедленно! Вырвать с корнем изменную траву! Ты понял меня, Пален?

Граф неторопливо поднялся из кресла.

– Воля вашего величества будет исполнена, – веско сказал он. – И всё же я предлагаю немного выждать. Что мы сейчас можем предъявить заговорщикам, государь? В чём обвинить? Пока что против них лишь слухи и сплетни. А вот через два дня, когда они планируют выступление, мы возьмём их с поличным. На то у меня есть верные части и полиция. Только после этого у следствия будут все улики. Но и тогда…

– Что «тогда»? – прорычал Павел.

Граф наклонился к императору.

– Схватить и заточить какого-нибудь Зубова, Аргамакова или Уварова – дело нетрудное, – медленно произнёс он. – Но у кого поднимется рука на цесаревича Александра? Помилуйте! Даже я, военный губернатор столицы, осмелюсь арестовать наследника престола, лишь располагая прямой санкцией императора, изложенной в виде письменного приказа.

– Что?! Тебе мало моего слова?

– В этом случае – да, – твёрдо ответил Пален. – Посудите сами, ваше величество! Особа, о которой идёт речь – следующий правитель Российской империи по праву естества. Это ваша плоть и кровь! И я хочу быть уверен, государь, что сердце ваше не дрогнет от жалости, и вы не измените своё решение, и впоследствии не накажете того, кто кинулся арестовывать цесаревича, быть может, неверно истолковав суровость ваших слов…

Павел отлично понял смысл витиеватой реплики.

– Так ты боишься ответственности? – мрачно то ли спросил, то ли констатировал он. – Ну, что ж… Запомни: слово рыцаря крепче любой печати. В другой раз я бы обиделся за недоверие к своему императору. Но теперь не до обид! Возьми…

С этими словами Павел присел к столу и быстро написал несколько строк.

– Для начала подвергнешь его домашнему аресту, а там посмотрим, – словно через силу сказал он, вручая сложенный лист графу. – Но арестовать надо не раньше, чем выступят заговорщики. Иначе он от всего отопрётся. Ты понял?

– Я всё сделаю, ваше величество, – торжественно произнёс Пален, бережно убирая бумагу во внутренний карман мундира. – И позвольте без лести сказать, что решение ваше останется в веках как немеркнущий пример неукоснительно служения монаршему долгу! А долг превыше всего, превыше даже родственных уз! Да и что они пред лицом государственных интересов?

Император, сгорбившись в кресле, исподлобья взглянул на графа. Внезапно голову пронзила резкая боль, и Павел невольно схватился за виски. Только апоплексического удара теперь не хватало! До чего довели, негодяи…