Мария Доронина - Механизм

Плиту и чинить не пришлось: женщины-белоручки – мучение в доме. Угольный склад обнаружился там, где и думали, так что не прошло и часа, как камины пылали везде. В комнату девчонки отправился Мэт – уговаривать капризницу. Тихо постучался и что-то втолковывал через дверь, прежде чем его милостиво пустили.

Вернувшись на кухню, Тариус увидел наконец Дору за делом. На столе прибрано. Нашла и крупу, и соль. В кастрюле на плите уже что-то булькало.

– Кофе готов.

– Спасибо. Я пойду сосну – устал. Потом поем.

– Хорошо. Я оставлю вашу порцию на плите.

И на том спасибо.

Поспать было необходимо: ночь предстояла нелегкая. Засыпая, он слышал потрескивание угля в камине и разговор Мэта со стариком в библиотеке. Говорил в основном калека, а Сенекс только буркал ему в ответ.

Когда Тариус проснулся, в комнате было темно, только отблески камина разбавляли сумерки. Прислушался. Тишина. Неужели повезло, и все уже угомонились? Капитан умел ждать, но когда время работает против тебя, бездействие особенно мучительно.

Крадучись он вышел из комнаты. В холле оставили включенными два светильника. Очень кстати. Спите, милые детки, спите сладко. Но не успел он пройти и половины лестницы, из кухни выглянул Мэт.

– Капитан, это вы? Я уж подумал – Пол. Мальчик хорохорится при сестре, но напуган не меньше.

– Я думал, все спят.

– Так и есть. Страх утомляет не меньше работы. Дора, кстати, оставила для вас ужин.

– А вы-то, значит, не напуганы?

Калека растерянно улыбнулся.

– Должен признать, ваше присутствие меня здорово подбадривает. Не так тяжело самому быть в беде, как чувствовать ответственность за них всех. Наверное, так бывает у солдат, сражающихся за родину. Когда они вспоминают стариков-родителей, жен и детей.

– Да солдаты тут при чем? Проще все у них и понятнее. И ни о ком они там не думают. О себе, да о вчерашней красотке.

Теперь на кухне было тепло и уютно. Мэт оставил лишь один фонарь, так что полумрак скрывал запустение. А рагу и горячий кофе довершили картину.

– Так вам невеселые мысли спать не дают?

– Я решил покараулить. Море спокойное, похитители могут вернуться. Или все же есть у них убежище на острове. Нельзя оставить дом без присмотра – двери слишком легкая преграда, а окна без решеток.

– Давайте уж я посторожу. Специально выспался, пока было время. Да и привычнее мне. А вы рано утром смените.

– Вы уверены?

– Само собой. Да еще и явится ли кто. Не беспокойтесь.

– Крикните мне сразу, если что.

Нет, ничего не заподозрил. Простофиля. Это было самым сложным в плане. Дальше все как по маслу. Из подвала он еще днем тихонько вытащил удобный штормовой фонарь и сумку. В кладовке наполнил ее банками и пачкой галет. Прихватил спички и консервный нож (обойдутся как-нибудь), пошарив по ящикам, отыскал флягу и наполнил водой. На пороге кухни он поколебался минуту – стоит ли – но все же вернулся в кладовку и взял с верхней полки бутылку виски.

С чувством невероятного облегчения Тариус закрыл за собой входную дверь, придержав замок, и бодрым, размашистым шагом двинулся к холмам. Отойдя на порядочное расстояние, зажег фонарь. Ночь была ясной и тихой. Слышно только море – ни птиц, ни прочих звуков ночной жизни, когда одни создания подкарауливают других. Возможно, остров действительно необитаем. Но это его уже не волнует.

Одного взгляда на звезды было достаточно, чтобы убедиться – он не ошибся в отношении широты. До суши сутки или двое пути. Он одолеет. Спасая свою шкуру, человек способен на невозможное. Главное, он знает направление.

Подстегиваемый нетерпением и желанием поскорее убраться с проклятого острова, Тариус вытащил лодку из укрытия, спустил на воду, и вот уже весла легко режут волны, легкий ветер подбадривает, берег все дальше и дальше, и можно уже охватить взглядом весь остров. Ему предстояло проплыть мимо южного конца полумесяца, и на краю косы он заметил темный массив изваяния. В темноте не разобрать было, повторяла ли она ту двуличную рыбу. Капитан усмехнулся:

– И какой болван это придумал.

Да, загадка их появления на острове и замысла похитителей осталась нерешенной. Но он не в обиде. Ей-богу, слишком много знать, только мозги пучить. Может, он и подумает об этом потом, выкарабкавшись из передряги и сидя в тепле с трубкой и стаканом бурбона. Тогда это будет в удовольствие. Сейчас же – грести и грести.

Море было спокойно, и Тариус молился всем божествам, выдуманным мореходами, чтобы погода не менялась. Он поймал нужный ритм – не слишком быстрый, как делают простофили, выдыхаясь в первый час. Остров становился все меньше, теряясь во мраке ночи. В прошлом.