Мария Доронина - Механизм

Они все же заснули – один за другим, вольно раскинувшись или свернувшись калачиком, сжав кулаки или тихонько всхлипывая. Молнии сверкали все реже, гроза отступала, и ливень перешел в монотонный шелестящий дождь.

Через несколько часов после рассвета проснутся четверо новых жильцов дома и в последние мгновения дремы всем сердцем пожелают, чтобы все странные происшествия остались там, в вязкости сна. Потом откроют глаза и увидят чужие стены.

Но в первые минуты блеклого серого утра не спали только двое. За десятилетия корабельной жизни у Тариуса выработалась полезная способность: засыпать, как только появится возможность, и просыпаться, когда это необходимо. А необходимость была, поэтому с первыми робкими лучами бывший капитан проснулся. Сам себя он еще так называл, а от других – не терпел. Скоро десять лет, как Тариус потерял судно и вынужден был наниматься боцманом на большие корабли, а рана все не заживает.

Безрадостное пробуждение не было безрадостнее прочих, а обстановка, несмотря на запущенность, так и вовсе казалась роскошной после меблированных комнат, что он снимал между рейсами, – этими холостяцкими норами, где обои пузырились, матрас бугрился комками, а закопченные окна с трудом пропускали свет.

Смертельно хотелось выпить. От мысли о добром глотке крепкого бренди, который мигом бы прогнал тупую боль в затылке и пепельную серость мира, в глотке пересохло. Но у него было дело. Важное дело, которое нельзя откладывать.

В каждой комнате имелась каморка с ватерклозетом и умывальником. Ледяная вода взбодрила Тариуса. Нет уж, он не из тех хлюпиков, он выберется отсюда. Кто бы ни придумал эту мышеловку, Капитана в нее не поймать. Но сначала нужно выйти незаметно.

В доме было тихо: избалованные лентяи, никогда не нюхавшие настоящей работы, конечно, еще дрыхнут. Но осторожность не помешает, и до самой двери Тариус нес башмаки под мышкой, ступая тихо, как юнга, крадущийся в камбуз. Он аккуратно разобрал баррикаду у двери, щелкнул замком и оказался на воле. Поежившись от холодного ветра и глубоко втянув носом, Тариус утвердился во вчерашней догадке: рядом море. Капитан довольно крякнул и зашагал от дома.

Из окна второго этажа за ним наблюдал старик. Его чуткий сон уже давно не длился дольше четырех часов. Проводив Тариуса взглядом, он презрительно усмехнулся и зашаркал в библиотеку.

После странного, сумасшедшего дома и жалких соседей было так славно оказаться вновь под открытым небом (пусть и набрякшем тучами), видеть свинцовые волны вдали. Это было понятно. Это реальность, как бы грозна она ни была. Со стихией проще, чем с людьми. Она сразу показывает зубы и заявляет, что уничтожит любого, у кого кишка тонка, а не подкрадывается сзади, не юлит, не лжет. И Капитан не сдастся – будьте покойны. Он найдет выход, лазейку, проложит курс. Сам, не таща на буксире непутевую команду случайных попутчиков. А для начала нужно осмотреться: куда это занесло, что за место. Первым делом, движимый естественным зовом, он пошел к морю. Его дыхание ударило в лицо, сурово приласкало старого приятеля. От дома к воде полого уходил склон, а с обеих сторон, точно борта лодки, поднимались холмы. Соленая пена, шумя, плеснула по сапогам, и Тариус заметил, что берег изгибается полукругом, словно земля пошла в наступление, захватывая себе часть моря. Длинная коса справа поросла темным лесом.

Не так уж часто Капитан в своих плаваниях высаживался на островах – ради охоты или в надежде пополнить запасы воды, но теперь, еще до того, как он поднялся на гряду холмов слева от дома и убедился в этом, чутье подсказало: здесь не побережье, не какой-либо знакомый континент, а невеликий остров, похожий на неправильный полумесяц. Дом располагался в центре, а в море, напротив, виднелся обломок скалы, плоский и голый.

«Влип», – мрачно пронеслось в голове. Однако как-то их сюда доставили. Привезли. Усыпили и привезли на остров. Каким бы сильным ни было это зелье, с учетом того, что их нужно было доставить, растащить по комнатам и успеть до шторма убраться (ведь судна не видно) – до земли недалеко. Судя по погоде в это время года, он догадывался, в какую широту их забросило.

Капитан машинально шагал по каменистой тропке – проложенной, скорее, природой, чем человеком. Вот и теперь ветер старался набиться в попутчики, и он нахохлился, спрятав руки в карманах – точь-в-точь старый потрепанный ворон на мачте. И так же, как чертова птица радуется непогоде, кланяясь и приглашая погостить подольше, Тариус ухмылялся ветру, отмечая, что тучи ползут быстрее, все чаще показывая в прорехах бледное небо. Ясная погода очень на руку, хоть и не ясно пока, как ее использовать.