Кира Измайлова - С феями шутки плохи

Я молчала.

Молчала, когда из моей спальни сделали классную комнату для Агаты, а меня отправили в комнату для прислуги. Молчала, когда пришлось взвалить на себя всю работу по дому. Не отвечала, когда тетушка отчитывала меня за непомерные траты, только показывала ею же составленный список, где отмечала, во что обошелся этот товар.

Только вот тетушка не догадывалась, что вместо колбасок от господина Гродни я приношу колбаски с фермы своей старой няньки, которая продает их куда дешевле, да и окорок лучше купить у ее соседа. Разницу я забирала себе, считая, что имею на это полное право, раз уж тетушка живет в моем доме и использует меня вместо прислуги.

Разумеется, когда тетушка громко хвалила изделия господина Гродни, тот таял и даже не вспоминал, что Маргрит давненько уже не посещала его лавку, а если и заходила, то только прицениться…

Колодезный ворот надсадно скрипел, покуда я опускала ведро в колодец и доставала воду.

Помнится, я хотела сбежать, но вовремя передумала. Бежать было некуда. Близкой родни нет, до дальней так просто не доберешься, пусть и удалось скопить немного денег, да и вряд ли мне там обрадуются. Единственный выход – найти мужа. Вот только пока я несовершеннолетняя, тетушка не даст согласия на мой брак и приданого тоже не даст, а меня и с приданым не всякий возьмет.

Во мне всего чересчур, как и в тетушке Эмилии. Но если та была чрезмерно полна, слишком громко смеялась, много говорила, очень ярко одевалась, любила общество, то я… Слишком высокая, слишком худая, слишком мрачная, нелюдимая и молчаливая, слишком смуглая и некрасивая, а про одежду нечего и говорить: я несколько лет донашивала свои платья, пока соседки не намекнули тетушке, мол, неприлично девушке носить настолько короткую юбку, уже не только щиколотки, а и лодыжки видно! Тогда она от щедрот подарила мне два траурных наряда со своего плеча – траур она носила по мужу и моему отцу. Потом, правда, спохватилась и потребовала вернуть, но было поздно: я уже ушила платья по себе и надставила подолы – тетушка была почти на голову ниже меня. С тех пор обновок я не видала. Ну да с моей жизнью не растолстеешь, а расти – я уже не расту.

– Эй, девушка! – окликнул кто-то, и я услышала стук подков. – Подай-ка напиться!

– Вон колодец, сударь, вон ведро, – кивнула я, отставляя свое. – Достаньте воды да пейте сколько влезет.

– А что это ты такая неласковая, девушка? – спросил он, соскочив с коня. Конь был хорош – серый в яблоках красавец с длинной гривой, а уж сбруя какова! Да и сам проезжий оказался недурен собой и одет весьма пышно. И свита при нем имелась, стало быть, не простой горожанин.

– Показать почему, сударь? – спросила я.

– А покажи! – подбоченился он.

– Держите, – просто сказала я и сунула ему в руки ведро с водой. Должно быть, он не ожидал такого, потому что едва не уронил его. Расплескал так уж точно.

– Однако… – сказал он, глядя на мокрые перчатки. – И ты носишь этакую тяжесть каждый день?

– Несколько раз на дню, сударь. Постирать можно и в реке, скотину напоить тоже, но сам пить не станешь, а дождевой воды надолго не хватает.

– Вот как… А можно мне попробовать? – спросил вдруг он. – Все едино перчатки испорчены!

– Пожалуйста, сударь, – кивнула я на колодец. – Извольте зачерпнуть.

– А… как?

В свите послышались смешки, но жест одного из телохранителей – я решила так, потому что он и еще трое постоянно глядели по сторонам, – заставил челядь умолкнуть.

– Вот ведро, вот колодец, – повторила я. – Приступайте, сударь.

Он все же взял ведро, оглянулся на меня, на своих спутников и осторожно отпустил его. Ведро повисло на веревке.

– Ворот отпустите, – подсказала я. – Да осторожней, сударь!

Раскрутившийся ворот чуть не выбил ему зубы. Глубоко внизу послышался плеск.

– Ну а теперь беритесь за веревку, зачерпните воды да поднимайте ведро. Заодно и мне второе нальете, – сказала я.

Молодой человек взялся за ворот – силы ему было не занимать, – только поднял от силы полведра, черпать-то не умел. Правда, забава ему понравилась, поэтому он добыл еще воды, долил мои ведра до краев и наконец напился сам.

– Красавица, а тебе помощь не нужна? – спросил он еще одну девушку, подошедшую с другой улицы.

– Спасибо, сударь, я справлюсь сама, – улыбнулась та.

– Ну что ты, мне ведь нетрудно…

Я же подхватила свои ведра и отправилась домой.

Я знала эту девушку, и если бы мы не были настолько непохожи, решила бы, будто мы сестры-близнецы. Обе лишились матерей в раннем детстве, у обеих были любящие отцы, умершие совсем недавно, и оба они привели в дом чужих женщин, полагая, что так будет лучше. Правда, меня дома поджидали лишь тетушка с кузиной, а ее – мачеха с двумя сводными сестрами.