Александр Бушков: Меж трех времен

— Я вам покупателя найду, — хмыкнул Мокин. — Решил собирать антиквариат, это нынче в моде, впаливает бешеные деньги в любую дребедень, потому что ни в чем подобном не разбирается. Скажете, что они с кухни Меншикова — купит за милую душу… Потом посмеемся.

— Неудобно как-то…

— Неудобно только штаны через голову надевать, — преспокойно парировал Мокин. — Юль, озаботься…

Юля непринужденно принялась хозяйничать, извлекая всевозможные закуски, большей частью известные Кузьминкину исключительно по зрительным впечатлениям. Из красивой картонной коробки появилась бутылка того самого коньяка, который Кузьминкин и не рассчитывал когда-нибудь попробовать.

— Давайте сначала по ма-аленькой рюмашке, — распорядился Мокин. — Не имел прежде с вами дела, не знаю, как переносите спиртное, а потому не будем углубляться…

Осушив свой стаканчик, Кузьминкин собрался привычно передернуться, но делать этого не пришлось — коньяк пролился в горло, как вода, без малейшего сивушного привкуса.

— Рубайте, рубайте, не жеманьтесь, — приговаривал Мокин, лениво откусив от ломтика ветчины. — Не назад же с собой заворачивать…

Прожевав свой ломтик, Кузьминкин все же постеснялся тут же тянуться за вторым. Сидел, затягиваясь невиданной сигаретой, вдыхая приятнейший аромат духов примостившейся рядом Юли, — она из-за тесноты прижималась к нему бедром, абсолютно сей факт игнорируя, и Кузьминкин сидел, как на иголках: вдруг у них так не полагается и Мокин рассердится?

Пока что сердиться шантарский купчина не собирался. Он полез в карман и извлек тривиальнейший предмет — пластмассовый футлярчик, в каких таятся сюрпризы из шоколадных «Киндеров». Разнял его надвое, развернул кусочек красного бархата, выложил перед Кузьминкиным крохотные монетки:

— Александром Вторым мы непременно займемся вплотную, а пока посмотрите: может, и в этом разбираетесь?

Постаравшись напустить на себя максимально деловой вид, чтобы полностью соответствовать серьезности ситуации, Кузьминкин подцепил ногтями кусочки серебра, больше напоминавшие чешуйки или арбузные семечки. Внимательно осмотрел, взял пинцетом тоненькую, как обложка журнала, монетку:

— Ну, это просто… Это копейки Дмитрия Иоанновича… то есть Лжедмитрия. Либо шестьсот пятый, либо шестьсот шестой — в другие годы они уже не чеканились, он и просидел-то на троне полгода… А это — двойной денарий Сигизмунда Третьего. Речь Посполитая, так называемая литовская чеканка. Год…

— Да тут написано, — сказал Мокин. — Шестьсот седьмой. Могла эта монета после эмиссии в сжатые сроки оказаться в России?

— Запросто, — кивнул Кузьминкин. — Уж простите за ненаучный термин… Началось Смутное время, на Русь хлынула масса поляков, у них, естественно, завалялись в карманах деньги своей страны, вполне возможно, и купец завез…

— По мне, вы вроде бы что-то недоговариваете… — Мокин впился в него отнюдь не простецким взглядом.

— Сдается мне, это новоделы, — сказал Кузьминкин. — Никак им не может оказаться триста девяносто лет…

— А если лежали в земле в виде клада? Надежно упакованные, герметично заделанные?

— Все равно, — решительно сказал Кузьминкин. — Очень может быть, это и серебро…

— А вы проверьте. Можете?

— Моментально, — браво ответил Кузьминкин.

Достал из стола аптечный пузырек с прозрачной жидкостью, взглядом спросил разрешения и, увидев кивок, капнул на одну из копеек и сигизмундовский грош, присмотрелся к результатам, привычно протер монеты тряпочкой. Юля таращилась на него завороженно, как на волшебника. Стараясь произвести впечатление скорее на нее, Кузьминкин сказал:

— Копейки, несомненно, серебряные, как им и полагается… Двуденар похуже, это биллон — иными словами, к серебру примешано изрядное количество совершенно неблагородных металлов, в общем, именно такими были оригиналы, и все равно… Новоделы.

— Как вы это определяете? — спросил Мокин.

— Признаться честно, не могу объяснить. Я просто вижу, что это серебро и биллон, но тем не менее монеты — явные новоделы. Вижу — и все. Если…

— Да что вы, меня такой ответ полностью устраивает, — поднял ладонь Мокин с чрезвычайно довольным видом. Похлопал себя по нагрудному карману. — У меня тут есть московская экспертиза, ничуть не расходящаяся с вашим заключением. Разница только в том, что они делали спектральный анализ, или как там он называется…

— Радиоуглеродный, наверное?

— Да, как раз это слово… От роду тем двум монетам было года полтора. Поскольку от этих они ничуть не отличались по внешним признакам, словно выскочили из-под одного штемпеля, делаем логический вывод: этим тоже года полтора. Новоделы, как вы их обзываете на ученом жаргоне.