Ярослава Осокина - Скука прекрасной Бурруджун

*

После той ночи ни одной неприятности не случилось более с госпожой Бурруджун. Мона-дар-Ушшада никому не говорила, что заставило ее переменить сердце, но если она и жаловалась теперь на прекрасную госпожу, то так, чтобы та непременно слышала. Наказанием же Моне-дар-Ушшада стало расторжение помолвки с одним весьма богатым и знатным господином. Впрочем, прекрасная госпожа сказала, что сама подберет жениха своей даме, а это уж Мона-дар-Ушшада и посчитала самым настоящим наказанием.

*

Вторая загадка

*

– Позвольте рассказать вам о встрече , – четко произнося слова, читала Лали-наан-Шадиш, – которая произошла в небольшом городке на базарной площади .

– Это загадка такая? – недоуменно спросила одна из дам, отложив рукоделие. – Я думала, там должно быть что-то вроде «белый пушистый, носик с ноготок, догадайся, кто это»…

Соседка посмотрела на нее с презрением, а одна из сестер Мин-Кулум шикнула, оскорбив до глубины души.

Лали-наан-Шадиш убедилась, что все замолчали, и продолжила:

– Пять старых товарищей встретились после долгой разлуки. Звали их Ууто, Дано, Гон-сатадо, Кори и Альнан. Мы приведем несколько утверждений, которые известны о них, о уважаемый читатель, а вам нужно ответить всего на два вопроса: кто из них живет в этом городке и у кого из них есть собака.

Лали-наан-Шадиш запнулась и с сомнением спросила, следует ли продолжать. Дамы пораженно молчали.

– Читай, читай, – нетерпеливо сказала Бурруджун.

– Все товарищи пришли из разных мест, с севера, юга, запада и востока и лишь один был местным жителем. Каждый одет в одежду своего цвета и с собой имеет одно животное. Далее следуют утверждения… Первое – Дано одет в синее. Второе – тот, кто в черном, пришел с севера. Третье – Гон-сатадо принадлежит попугай. Четвертое – Ууто пришел с юга. Пятое – тот, кто одет в белое, пришел с противоположной стороны от владельца лошади. Шестое – владелец обезьяны одет в красное. Седьмое – Гон-сатадо пришел с противоположной стороны от Дано. Восьмое – у Альнана нет обезьяны. Девятое – человек с востока одет в зеленое. Десятое – человек с запада никогда раньше не видел верблюда .

Лали-наан-Шадиш дочитала загадку, отложила книгу и сказала, разочарованно морща носик:

– И вправду вряд ли это возможно решить…

Дамы потихоньку занялись своими делами, искоса поглядывая на госпожу. Бурруджун вновь положила голову на сложенные руки и задумалась.

– Это очень легкая задача, – вдруг сказала она. – Я знаю, кто из них живет в городе, а кто владелец собаки. В уме ее решить труднее, а если все записать, то…

Она обвела всех глазами и вздохнула.

– Подайте бумагу и тушь. В этой загадке нужно обратить внимание на все перечисленные мелочи.

Бурруджун привычным движением подвернула шелковые волны рукавов и скрепила их серебряными зажимами. Когда перед ней разложили письменные принадлежности – а одна из дам снова взялась поправлять ее прическу, стараясь быть настолько незаметной, что это бросалось в глаза еще больше, – прекрасная госпожа точными и уверенными жестами набросала на листе имена героев загадки и быстро расставила по местам все перечисленные признаки, так что спустя несколько мгновений дамы убедились, что госпожа была права.

Мона-дар-Ушшада села рядом с госпожой, заглядывая ей через плечо.

– В самом деле, – признала она, – это довольно просто. Но, госпожа, сколько уже раз я вам указывала на то, как вы пишете? Это не подобает женщине, ее почерк должен быть более изящный и ровный. К тому же, что за спешка? Движения рук должны быть медленными. Напишите «Только тот, кто трудится, уважаем людьми» три дюжины раз.

– О нет, Мона, – взмолилась Бурруджун. – Неужели это сейчас необходимо?

– Да, – сурово отозвалась старшая дама. – Пишите, а я буду наблюдать. Впрочем, загадки можно продолжать читать, – милостиво позволила она.

Лали-наан-Шадиш сочувственно покосилась на госпожу и перелистнула несколько страниц назад, надеясь, что наткнется на что-нибудь попроще.

– О, тут и с картинками есть, – оживленно воскликнула она.

*

Наступления ночи никто не заметил, прислужницы тихо меняли прогоравшие светильники, не беспокоя увлеченных дам, и, когда в покоях появился дворцовый распорядитель, чтобы объявить о приходе правителя Шашатаны, дамы не сразу обратили на него внимание.

Музыкальные инструменты были забыты, столики завалены бумагой, испещренной странными чертежами и знаками, дамы, сдвинув головы, изучали очередную загадку, споря о чем-то. Мона-дар-Ушшада, временами приструнивая разошедшихся дам, сидела подле прекрасной госпожи, орлиным взором приглядывая за ней. Сама Бурруджун, выпрямившись со стоическим выражением лица, исписывала третий по счету лист бумаги.