Тира Видаль - Ласточкино гнездо

Впрочем, я сам виноват – пропадал на работе целыми днями, а то и ночами. Срывался по первому звонку коллег, пропускал все семейные праздники, забывал дни рождения, отказывался сходить с дочерью на танцы, отговаривался занятостью, и ни разу не был в школе… А когда спохватился, Дашка укатила с мужем в столицу, чмокнув меня на прощание в щеку и не оставив нового адреса. – За ненадобностью. Но, такова моя работа – оперуполномоченный по особо важным делам милиции, а с недавних пор и полиции – Ракишов Борис Петрович.

Но ведь я мог хоть иногда отказаться от работы в выходные. Мог, но не хотел. Считал, что там моя жизнь. Там не скучно. Там не смогут и дня обойтись без меня…

А если мне и удавалось провести время дома, вместо того, чтобы побыть с женой, сходить с ней в кино, или, на худой конец, в магазин, я сидел с бутылочкой пивка, уставившись в «говорящий ящик» и просил, чтобы меня не беспокоили, дали отключиться от криминала, грязи и чернухи, от допросов, засад и беготни, а сам, при этом, тупо смотрел сериалы про оперов, и истории из серии «криминал», «человек и закон» и прочую дребедень, где были все те же драки, убийства, аресты и допросы, от которых я так уставал на работе.

Получая не ахти как много, я считал, что деньги в жизни не главное.

– А что главное? – задал я себе запоздалый вопрос. – И на что надеялся?

Устало и обреченно я плюхнулся на диван, и перед глазами замелькали картины нашего прошлого.

Познакомились мы на свадьбе моего сокурсника Тёмы Фадеева. Его невеста была так себе, серенькая мышка, тихоня с нашего же курса, а вот ее подруга, хоть и младше нас на два года, выглядела настоящей красавицей – высокая, стройная, с красивыми темными глазами.

В тот вечер мы с ней сбежали, как только гости начали хмелеть, и тосты посыпались один за другим, в тот момент, когда уже никому и дела не было ни до гостей, ни до конкурсов, ни до молодоженов.

Мы бродили по ночным улицам, и говорили, говорили… Не могли наговориться, словно пытались за те несколько часов рассказать друг другу все о себе, своих мечтах и планах. Мы, перебивая друг друга, взахлеб повествовали о своих достижениях и надеждах, которые будем вместе воплощать в жизнь, спорили о будущих событиях… А через два дня подали заявление в ЗАГС.

Я вспомнил, как она тогда так увлеченно и с таким вдохновением говорила о своем хобби… но никак не мог вспомнить теперь, что это было… А ведь, так горячо и пафосно уверял ее, что приложу все усилия, чтобы это занятие стало делом всей ее жизни… А еще клялся в вечной любви и верности… что сделаю ее самой счастливой на земле… И, главное, сам в это верил…

А потом, уже после рождения дочки, она как-то подошла ко мне, присела рядом за стол, и глядя, как я уплетаю ее котлеты с невообразимо вкусным соусом, напомнила мне об обещании помочь наладить ее дело, а я тогда лишь отмахнулся, сказав, что устал, и предложил обсудить ее проблемы завтра. А потом, снова завтра, и еще раз завтра, пока она вздохнув не махнула рукой, чему, честно признаться, я был очень рад.

И ведь я ее любил. Отдавал свою зарплату целиком, не оставляя себе ни копеечки. А зачем? Все что мне было нужно, Вера знала лучше меня. Я не шлялся по бабам, не курил, не пил, никогда с ней не скандалил.

Может она одумается? Надо ей позвонить и покаяться. Может просто решила проучить? Может ждет, что нерадивый муженек будет умолять ее вернуться? Ну так он готов на все, чтобы ее вернуть – хвалить ее еду, замечать какую она сделала прическу, и обязательно каждые выходные будет проводить с ней в парке, кормить прожорливых голубей и умиляться мелкими глупыми шавками на блестящих поводочках. А летом возьмет путевку на море.

– А еще я куплю ей шубу. Вот только скоплю денег, и обязательно куплю.

Я схватил телефон и набрал ее номер. Монотонный женский голос оповестил меня, что такого номера не существует. Я с остервенением набирал его еще и еще раз, в надежде, что это проблемы со связью, и я услышу наконец ее голос.

Дрожащими руками тыкал я по клавишам, на удивление быстро вспомнив номер ее мамы, но славная старушка ответила, что ее девочка не приезжала к ней больше месяца и все из-за козла мужа, который превратил ее крошку в рабыню и …

Дальше я не стал слушать вопли тещи, и бросил трубку. Уже сосем было отчаявшись, я позвонил дочери. Та, весело сообщила мне, что уже 2 недели с мужем и двумя сыновьями близнецами – Мишкой и Данькой – четырехлетними оболтусами, отдыхает в Турции на самом великолепном курорте. Она щебетала в трубку, как они ходили купаться, какое море соленое да теплое, несмотря на позднюю осень, какие турки обходительные да предприимчивые. Я пропустил ее болтовню мимо ушей и уже хотел дать отбой, как ее голос вдруг резко изменился