Денис Морозов - Вурдалакам нет места в раю

Ему показалось, что он видит сквозь темноту, и где-то вдали, впереди, ему почудилось движение, будто волны вздымали ладью. Он ринулся вперед, лапы сами несли его, поднимая над землей, как птицу.

Вот и южный край конопляного поля. Дальше темной стеной встает Дикий лес. Я знаю тут каждую тропку. Чужим здесь не место, но я в лесу – не чужой. Тут меня приняли, как своего, а вот люди едва не убили. Кто я: зверь или человек? Это с какой стороны посмотреть…

Тени кружатся перед глазами. Как будто дубы сошли с мест и принялись бродить под лучами месяца-волхва, хитро выглядывающего из-за туч. Ветви-руки тянутся к горлу. Хотят схватить меня? Задушить? Разорвать? Или это мне только мерещится?

А вон та тень в бледном болтающемся колпаке? Она тоже привиделась? Сгинь из разума, наваждение!

Горихвосту хотелось бежать со всех ног, но колени предательски подогнулись, и он рухнул на землю. Черная тень приближалась к нему, заслоняя и поле, и лес, залитый лунным светом. Она пожирала движения и шорохи ночной природы, как дыра во времени, в которой навек исчезает все сущее. Но вот тень развернулась, и на спине ее мелькнул серебристый череп над поваленным светлым крестом. Серебряный череп? И на спине? Наваждение, не иначе!

Горихвост и не думал, что его самого можно задурить, как простого селянина. Ведь я же не пень деревенский! Я сторож леса! Вот этого самого! Тут меня все боятся, а не наоборот!

Серебряный череп парил над землей, колыхаясь. Слезящимися глазами Горихвост подметил, что крест под ним – два перекрещенных шестопера. Вот оно что! Это знамя! Черное знамя на границе заповедного леса, с серебряным черепом и двумя шестоперами крест-накрест, перешитое в свиту – точь-в-точь, как у Прежнего барина. И белый колпак с черно-бурой опушкой из хвостатой лисицы, по шкурке которой серебрятся ночные лучи.

У Горихвоста перехватило дыхание. Во рту пересохло. Он хотел зарычать, но из пасти вырвался только беспомощный хрип. Призрак подплыл к нему и завис в трех шагах.

– Ты кто? – прохрипел вурдалак.

– Будто ты не узнал? – выдохнуло привидение.

– Прежний барин? – осмелился спросить Горихвост.

Привидение расхохоталось и ухнуло, как ночной филин:

– Зачем ты здесь?

– Ищу убийцу моего деда, – откликнулся Горихвост.

– И что сделаешь, когда найдешь?

– Порву в клочья.

– А дальше?

– Порву всех, кто виновен.

– Это кто?

– Наверное, все деревенские. Деревня его убила. Людское жилье. Не зря он отправил меня в лес. У нас в лесу хоть все и по-дикому, а такого, чтоб целый род истребляли под корень, еще не бывало. Где люди – там зло. Всех убью! Никого не оставлю, и деревню сожгу, чтоб другим неповадно было.

– Слово настоящего вурдалака! – опять расхохотался призрак и начал растворяться во тьме.

– Погоди! – забеспокоился Горихвост. – Есть у меня к тебе дельце. Что ты забыл у избы Дедослава в ночь перед убийством? Не видел ли там кого? Может, ведаешь, кто злодей?

– Может, и ведаю, – гулко ухнуло привидение.

– Скажи мне!

– Узнаешь – умрешь, – зловеще прошелестел призрак и повернулся спиной, на которой блеснул вышитый череп.

– Нет, от меня просто так не уйдешь! – взвыл вурдалак.

Лапы сами подбросили его ввысь. Тень качнулась и слилась с кромешной тьмой. Зубы щелкнули там, где только что колыхалась вислая шапка, но поймали лишь воздух. И тут на голову ему обрушился удар чем-то тупым и тяжелым – будто молотком огрели. Горихвост рухнул на землю и застыл без движения.

*

«Не к добру грает ворон!» – так говаривал дед. Горихвост приоткрыл глаза. Пасмурное утро рассеивало над конопляником угрюмый серый туман, в дымке которого терялись очертания лесных дебрей. Большой ворон с блестящими перьями важно расхаживал перед его мордой и настойчиво каркал, привлекая внимание.

Горихвост потянулся и рыкнул от боли, пронзившей череп.

– Хорошо, что мозгов нет, а то бы сотрясение было, – крикливо програял ворон.

– Где он? Ты видел, куда он подался? – нетерпеливо спросил Горихвост.

– Кто? – не понял ворон.

– Призрак!

– Какой еще призрак?

– Тот, что меня по башке молотком двинул.

– Призрак? Молотком? Очнись, убогий! – ворон откровенно издевался. – Где ты видел, чтобы призраки с молотками летали?

– А кто тогда?

– Ты и так сам не свой был по пьяни, а после еще какой-то дури нанюхался. Вот тебе и мерещилось всякое.

– И шишка на макушке мне тоже мерещится? – Горихвост тронул лапой здоровенный шишкан, выскочивший у него между ушей.