Денис Морозов - Вурдалакам нет места в раю

Но настоящий лес вставал темной громадой еще дальше – к югу, за селом. Вот где угнездилась нечисть! Гориховост знал это лучше всех – лес давно стал его домом. Мельница Курдюма стояла от него далеко, на берегу мелкой Змейки, что тихо журчала, впадая в Шерну. Подданные Лесного царя редко забирались в такую даль, особенно после того, как владыка людей заключил с царем ряд – не соваться друг к другу. Никому и в голову не придет, что на мельнице прячется вурдалак.

Но сейчас ноги сами несли Горихвоста к деревне, на отшибе которой темнела изба его деда. Он нарочно не стал прятаться в коноплянике, густой стеной окружавшем село. Вместо этого он попер напролом, выбрав тропу между деревней и господской усадьбой. Через околицу он перемахнул, не доходя до Сторожевой башни, и во весь рост, не скрываясь, двинулся по главной улице, освещенной в этот ночной час одним только месяцем, робко выглядывающим из-за туч. Сонные псы мигом повскакали и принялись рваться с цепей, заливаясь испуганным лаем.

В приземистой избушке кузнеца Валуя глухо стукнула заслонка, которой загораживали волоковое оконце. В темном проеме прорубленных бревен мелькнули чьи-то перепуганные глаза – кажется, это любопытный подмастерье Шумило осмелился высунуть нос. Горихвост лихо рявкнул на него, физиономия тут же исчезла, заслонка со скрежетом встала на место.

– Сидите, не рыпайтесь у меня! – прорычал вурдалак. – Думаете, я вас боюсь? Нет, господа хорошие! Это вы должны меня бояться! Я, волчище, явился из Дикого леса по ваши души! Что, затряслись поджилки? И правильно! Я свирепый и страшный! У-у-у!

Протяжный вой разнесся под темными тучами, едва подсвеченными серебристым сиянием. Цепная собака Валуя заткнулась, жалобно заскулила и спрятала хвост в глубине конуры.

Главную площадь Горихвост почуял загодя – от нее несло запахом гнилых помоев. На этот раз он осторожно обошел стороной Поганую лужу, стараясь не угодить в вязкую топь. Ладный дом старосты прятался за высоким забором из тесаных бревен. Труба белой печи коптила небо прозрачным дымком, щекоча ноздри теплым запахом дров. Большая семья Воропая еще не ложилась – на дворе кто-то тискал гармошку, извлекая из нее сиплые звуки. Бабский голосок жалостливо пел про нелегкую женскую долю.

– Эй, Воропай, а ну, вылезай! – заорал Горихвост, подпрыгивая и хватаясь за острые верхушки бревен.

– Кто там? Чего надоть? – ответил дрожащий, с хрипотцой голос старосты.

– А чего, просто так нельзя в гости зайти? – загоготал вурдалак. – Может, я подружиться хочу?

– Проваливай подобру-поздорову! – ответил дрожащий голос. – Лесные страшилища нам не друзья!

– Ах, я страшилище? – хмель ударил Горихвосту в голову, зеленые глаза полыхнули звериными огоньками. – Тогда отвечай, тать, отчего у твоего забора следами убийцы воняет?

– Какими еще следами? – осмелел Воропай, на помощь которому из избы выбежали сыновья и зятья.

– Коноплей так и разит! – гремел Горихвост.

– Так ведь у нас всюду тут конопля, – растерялся мужичок. – Мы и дерюгу из нее делаем, и пеньку плетем. Я на ужин конопляную кашу ел и конопляным маслом ее приправлял.

– Это не та конопля! – обличительным тоном взвопил Горихвост. – Тут жженым семенем пахнет.

– Кому придет в голову жечь конопляное семя? Что за дурь? – подал голос мужик.

– А под моим дедом жгли! – рассвирепел вурдалак и начал тяжело переваливаться через забор.

Однако остро заточенные верхушки бревен чиркнули его по животу, словно предупреждая об опасности. Сума с волчьей длакой, переброшенная через плечо, зацепилась и не пускала вперед. Горихвост попытался ее распутать, но руки спьяну не слушались и вытворяли что-то не то.

– А ну, сгинь отсюда, нечистый! – тонким голосом заверещал Воропай и хлестнул его кожаным пояском. – Пшел вон с моего двора!

Горихвост вцепился в порванный ремешок и дернул его на себя. Староста испуганно выпустил пояс из рук, схватил с лавки гармошку и изо всех сил запустил ее в Горихвоста. Тяжелая гармонь ударила того по голове, отчего он покачнулся и рухнул с забора обратно на площадь. Рваный пояс остался в его кулаке.

– Лихо-марево, так ты драться? – рассерженно выкрикнул Горихвост. – Ну, погоди у меня! Я за тобой вернусь! И гармошку твою забираю. Она, чай, дорогая. На всей деревне только у старосты такая и есть.

Он поднял гармонь из травы, усеянной козьим горохом, и растянул меха. Инструмент жалобно пискнул и выдохнул горестный стон. Горихвост прошелся крючковатыми пальцами по кнопкам и двинулся вдоль по улице, во весь голос распевая: