Константин Исмаев - Чужак против Императора

Так что Проникаев в считанные минуты с помощью императорского флаера был доставлен к Его Величеству, в специальный кабинет, надежно защищенный от прослушки.

Там, в секретном кабинете, Император и майор шушукались несколько часов. В результате взаимодействия двух блестящих умов нашего времени возник план, – ну да не будем забегать вперед.

Честнов выдержал многозначительную паузу, соответствующую всем канонам риторского искусства. После этого он прокашлялся, перешел с лирического баритона на драматический, и повел лекцию дальше:

– Выйдя из дворца императора, майор Проникаев принялся немедля действовать согласно утвержденного плана Императора-Проникаева.

Последовали события, которые стороннему наблюдателю могли бы показаться странными.

Первым делом Император выпустил указ, согласно которого майор Проникаев был досрочно уволен на пенсию по состоянию умственного здоровья.

По Галактполу разлилось недоумение. Поскольку майор не только пребывал на пике своего ума, но и вообще считался лучшим сыщиком М31 «Туманность Андромеды».

Далее, Император выступил по телевизору с обращением к нации. В нем он дрожащим голосом объявил, что военно-космические учения закончились. Теперь, поскольку М31 не имеет никаких претензий к туманности «Алебон» и вообще ни к кому во Вселенной, – все космоносцы, звездоносцы, сверхкрейсера и гиперподлодки возвращаются в свои штаны. То есть, простите, в порты.

И эскадра поплыла назад. То есть поехала. То есть, пардон, ушла на возвратную космическую траекторию.

После этих своих слов Император немного покомкал носовой платок, смахнул скупую слезу, и прямой эфир погас.

Тут уже в народе раздалось громкое недоуменное безмолствие.

Затем началось вообще странное.

Уволенный на пенсию Проникаев стал ходить по всем кабакам галактики, напивался, плакал, во всеуслышание намекал присутствующим, что Император струсил; сморкался, жаловался на маленькую пенсию, но при этом клялся жестоко отомстить Чужке и все равно поймать его.

– Я все равно тебя поймаю, гаденыш! – орал Проникаев, грозя кулаком в гиперпространство.

Заканчивалась такая эскапада обычно тем, что Проникаева отвозили в вытрезвитель, где он и проводил ночь.

Ну а с утра все начиналось сызнова: кабаки, ругань, жалобы, угрозы, вытрезвитель.

И так три недели.

В Галактполе начали верить, что Проникаев сломался. Хотя это и невозможно. Но факты на лице. Или налицо.

В ИБЕ тоже начали верить, что Проникаев сломался.

И боярщина также начала верить, что Проникаев сломался.

И даже народные массы начали верить.

И еще кое-кто, собиравшийся по пятницам в Оперном театре пения пятой колонны, – он тоже начал верить.

Майор Честнов взял паузу, извлек из футляра коллекционную балалайку и виртуозно сыграл первые три аккорда гимна Галактпола «Наша служба и опасна, и трудна». После чего убрал балалайку обратно в футляр.

Курсанты разразились было аплодисментами, но Честнов приказал им отставить.

– Здесь у нас не балалаечный концерт, товарищи курсанты, а закрытая лекция. А посему продолжим.

И он продолжил:

– Однажды, темной беззвездной ночью, когда Проникаев, пошатываясь, выходил из кабачка «Дожившие до пенсии», на него напали.

Майора попытались убить.

В подворотне к Проникаеву расхлябанной походкой подошли четверо молодых людей, с виду – мажоров. Один из них грубо пробасил:

– Эй, дедушка! Закурить не найдется?

– Не курю, – смиренно ответил Проникаев, достал пачку «Мордосских», чиркнул зажигалкой и выпустил струю дыма прямо в рожу вопрошавшему.

– Но в протоколе так никогда не пишите! – предупредил Честнов. – Надо писать не «в рожу» и уж тем более не «в харю». А – «в лицо».

Короче – пишите в протоколе грамотно.

– Проникаев не зря закурил после ответа «не курю». Это парадоксальное действие имело своей целью не только спровоцировать нападавших, хотя и это тоже.

Но, главное, Проникаев при свете зажигалки – как вы помните, была ночь в подворотне – хотел получше рассмотреть лица нападавших.

И это ему удалось.

Нападавшие были вампирами. Проникаев успел заметить клыки.

– Здесь надо сделать лирическое отступление. И подчеркнуть вам, товарищи курсанты, что вампиры, напавшие на Проникаева, и вампиры, известные по народным сказкам и холи-лабудским ужастикам, – совершенно разные вещи, – назидательно проговорил Честнов.