Амалия Казарян - Крылья Противоположности

– Точно! Сон! – вспомнила я и очень удивилась тому, что орел не испугался и все также продолжал сидеть на ветке.

Рискнув, я подошла поближе. Еще ближе. Между нами оставалось меньше полметра, и я видела его во всей красе. Я медленно достала из сумки блокнот и карандаш. Он, будто зная, что я собираюсь сделать повернулся ко мне всем своим видом и выпрямился. Я присела на траву. Спустя какое-то время я смогла перерисовать орла в блокнот. Очень необычно то, что он ни разу не дернулся. Он не боится меня, это я знаю точно. У меня есть необычная способность чувствовать чужой страх и еще никому не удавалось скрыть его от меня. Как я это поняла, не помню, лишь знаю и чувствую, когда кому-то страшно.

Убрав предметы обратно в сумку, я встала и приблизилась к орлу почти вплотную. Любая другая птица на его месте улетела бы, но он продолжал упорно стоять на месте. Что-то в нем было знакомое. Сняв перчатку с правой руки, я рискнула протянуть ее вперед. Он не подал никаких признаков враждебности. Боясь дышать, я дотронулась до его гладких золотых крыльев. Неожиданно он вскинул голову, а затем, взмахнув крыльями, улетел. Я оглянулась назад. Ко мне навстречу шел Кен. Кен Фостер – популярный, высокий мускулистый парень, половину его лица скрывает длинная рыжая челка. Я быстро надела перчатку.

– Здравствуй, Кира, – беззаботно сказал он, засунув руки в карманы брюк. То, что он здесь не предвещает ничего хорошего. – Гуляешь?

– Чего тебе, Кен?

– А что так грубо? – посмотрел он на меня своими невинными глазками красноватого оттенка.

Я взяла сумку и, развернувшись, пошла своей дорогой. Если такой самонадеянный идиот, как Кен, подходит к самой обычной девушке, как я, то это не просто так, а я не собираюсь участвовать в его глупых планах.

– И куда ты собралась? – не отставал он от меня.

– От греха подальше.

Мы вышли из парка. Студенты собрались на улице и что-то бурно обсуждали.

– Нам нужно поговорить.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, Фостер.

Похоже, я его разозлила. Он резко схватил меня за руку и больно сжал ее. Я растерялась. Сумка соскользнула и упала на землю. Некоторые студенты заметили нас, и подошли поближе.

– Отпусти меня.

– А то что? Позовешь кого-нибудь на помощь? И позволь поинтересоваться кого? Своего папашу? Ой, извини, я забыл, что у тебя его нет.

Неожиданно меня переполнил гнев, который я не смогла удержать. Я сжала в кулак свободную кисть и со всей силы ударила Кена по лицу. Студенты ахнули. От неожиданности он отпустил мою руку и отступил назад. Удар вышел очень сильным. Немедля схватив сумку, я побежала к дороге и села в свободное такси. Что это сейчас было? Все произошло слишком быстро, я даже осознать ничего не успела.

«Ох, завтра я от него точно не отвяжусь!», – мысленно простонала я.

Я сняла перчатку. Кисть совсем не болела, а покрасневшие костяшки начали быстро возвращаться в норму. Еще тогда, в четырнадцать лет, я заметила, что у меня ускорился регенерационный процесс, вызванный явно не аварией. И все же, в чем-то Кен был прав, у меня нет отца, а если и есть, то он не имел права оставлять нас с мамой одних на целых пять лет без какой-либо причины. За все это время он даже ни разу не звонил! Я помнила папу вечно занятого, строгого и требовательного, но в то же время заботливого, доброго и ласкового. Мама втирает мне чушь о том, что он улетел в другой конец планеты по делам и что он вернется, но я чувствовала, что она боится именно этого.

Наконец я вернулась домой. Мамы не было, но она оставила записку, что ушла в магазин. Я ушла в свою комнату, переоделась и только хотела достать блокнот, как заметила, что в сумке его нет! Похоже, он выпал, когда Кен схватил меня, а сфотографировать, я, конечно же, не додумалась.

– Вот черт!

Вздохнув, я закрепила холст на мольберте и попыталась набросать по памяти, но ничего не выходило. Неожиданно послышался стук в окно. Я резко обернулась и раскрыла рот от удивления. За стеклом был тот самый златогривый орел. Я подошла и открыла окно. Орел залетел в комнату и опустился на письменный стол. Я заметила свой блокнот, привязанный к его лапе. Осторожно я забрала и открыла его. Рисунок целый, лишь на странице рядом было написано не моим почерком и уж точно не почерком Кена:

«Красиво нарисовала Алмаза. Он не сделает тебе больно, если ты не сделаешь это первой, Кира. Когда придет время, мы обязательно придем за тобой. Удачи тебе и будь осторожна с Кеном, он что-то задумал»

И снова вопросы: кто это написал? Откуда он или «она» знает меня? И что задумал Кен?