Анастасия Гор - Ковен тысячи костей

– Хорошо, – ответила я. – Обещаю, что буду доверять.

– Славно. Тогда иди и поспи.

– Что?! – воскликнули мы с Сэмом одновременно.

– Дуат высасывает жизненные силы. Войдешь туда с усталостью, а вернешься с болью. Только уже трехкратной. Если вернешься вообще… Сначала ты должна восстановиться.

Иногда я забывала, насколько Диего старше меня. Ребячливый, болтливый и, казалось бы, не воспринимающий ничего всерьез, он просто притворялся. Сейчас, готовя важнейший в нашей жизни ритуал, он был как никогда серьезен. Не только я искупала свою вину – он тоже чувствовал себя виноватым за то, что так долго верил в собственную иллюзию. Теперь, стараясь ради Сэма и Зои изо всех сил, Диего суетился в комнате, но все равно сумел заметить то, что не сразу заметила даже я сама, – мое истощение.

– Если так нужно… Шести часов сна хватит?

– Вполне. И еще кое-что… Обработай старые раны , – деликатно попросил Диего. – Помнится, они тяжело заживали. Дуат может снова открыть их. Наложи мазь… На всякий случай.

Я кивнула, несколько помрачнев от дурных воспоминаний, и посмотрела на Сэма.

– Скоро Зои снова будет с нами, – заверила его я напоследок. Он раздраженно притопнул ногой, но ничего не сказал, отвернувшись к постели и ее неподвижной хозяйке.

Я заснула поразительно быстро, даже не раздеваясь, хотя была уверена, что не смогу сомкнуть глаз от тревоги и возбуждения. Однако теплый плед убаюкивал, как и запах чабреца с жженой карамелью – запах Коула, что остался на его стороне постели. Только-только открыв глаза, я сразу приложила к ней ладонь: ледяная. Коул не приходил и не ложился со мной, а ведь за окном было уже светло, и небо превратилось в апельсиновую корку. Кажется, я умудрилась проспать больше, чем обещала, – почти целую ночь. Интересно, где в таком случае спал Коул? И спал ли вообще?

Наспех запихнув в себя старую пачку крекеров из закромов спальни, я подорвалась к шкафу. Кажется, Диего просил обработать шрамы…

– Что, снова болят?

Сидя на кровати и пытаясь извернуться перед зеркалом так, чтобы точечно нанести бальзам себе на спину, я вздрогнула и обернулась, глядя на Коула. Он стоял в дверях и не спешил входить, наблюдая за мной какое-то время – не то сомневаясь в том, что хочет зайти, не то раздумывая, как лучше это сделать.

– Нет, – покачала головой я. – Диего сказал, что лучше перестраховаться. Судя по всему, в Дуате со старыми травмами шутки плохи.

– Вот оно как… Дуат… Давай тогда я помогу, а то сама не достанешь.

Коул вдруг подошел, отнял у меня стеклянную банку с мазью из пустынных цветов, которую я достала из шкафчика, и забрался с ногами ко мне на постель.

Где-то внизу отдаленно грохотали кастрюли. Тюльпана ненавидела брать на себя готовку, и Коул, очевидно, все это время помогал ей: от него за версту пахло имбирным печеньем и клюквенным соусом.

– Ш-ш, – зашипел он мне на ухо, когда я вздрогнула от холода мази, остудившей рубцы.

Немного разогрев в ладонях банку, он расстегнул мой бюстгальтер, зачерпнул мазь указательным пальцем и осторожно растер ее по окружности солнца, высеченного на моей плоти его собственным клинком в Самайн.

– Когда-то Джулиан хотел сделать этот знак нашей парной татуировкой… Сейчас он был бы в восторге, – мрачно буркнула я, наблюдая за Коулом в отражении зеркала. Его руки порхали над моей спиной, работая так умело, как не работала даже я с травами и рунами. Он уже давно приноровился к этому ритуалу, который долгие недели мы повторяли ежедневно, настолько сильно болели шрамы, не давая мне спать по ночам. Так нанесение мази стало интимным полуночным моментом – после него даже секс казался излишним.

Я прижала водолазку к груди и закрыла глаза. Тренировки с Рашель сделали руки Коула шершавыми, но каждое прикосновение было пронизано нежностью, а потому превращало меня в оголенный нерв. На его месте мне было бы мерзко притрагиваться к тому, чем теперь стала моя спина. Даже дар исцеления не смог залатать до конца изувеченную плоть, но зато смогла мазь Ворожеи, изготовленная по просьбе Морган. В конце концов она заживила все раны, окончательно убрала боль… Но не убрала уродство .

– Ты красивая. Всегда красивая, – сказал Коул, будто прочитав мои мысли, и его пальцы осторожно обвели солнечный луч, тянущийся от середины позвоночника до левой лопатки. – Однажды время само сотрет их.

– Нет, не сотрет. Мази, дар исцеления, Шёпот… Все бессильно, ты же знаешь. Повезло, что они вообще зажили. – Я грустно улыбнулась ему в отражение зеркала. – Это ведь ритуальные шрамы. Они помечают не тело – они помечают душу. Потому никогда и не исчезают.