Александра Торн - Голос во тьме

– Эй вы! В чем дело?! Что вам надо?

Силуэт замер. Он стоял неподвижно пару секунд, а потом вдруг резко приблизился. В глазах у Виктора все расплылось, в ушах зашумело, голова закружилась, а ноги стали ватными. Из тихого монотонного шума выделился какой-то слабый звук, отдаленно похожий на голос. Он что-то говорил, но молодой человек не мог разобрать – что. Он замотал головой, пытаясь вытрясти из ушей шум, и вдруг все прекратилось. Голова немного кружилась, но наваждение сгинуло бесследно – вместе с незнакомцем.

Виктор протер снегом лицо и глаза. Вдруг до него донесся все тот же звук – шаги, только теперь они быстро удалялись. Ван Аллен подошел к аллее, вдоль которой его сопровождал таинственный преследователь, и увидел глубокие следы ботинок. Раздражение мигом превратилось в злость, и Виктор перескочил через низкую оградку.

Следы вели в глубину аллеи, забирая вбок и прочь от восточных ворот. Аллея расширялась, переходя в парковую полосу, и вскоре Виктору уже казалось, что он бредет сквозь настоящий лес. Вскоре меж деревьев мелькнул свет, и ван Аллен инстинктивно направился к нему. Опустив глаза, молодой человек заметил, что следы ведут туда же.

«Может, этот бедолага просто заблудился?» – подумал Виктор, уже стыдясь своей злости. Конечно, этот тип помешал ему думать о Маргарет и вообще, видимо, был невеликого ума, раз смог потеряться в парке, но… Свет мелькнул и пропал; раздался слабый вскрик.

Виктор вздрогнул и замер. Тишина длилась пару минут; потом свет снова вспыхнул, замерцал и стал удаляться. Ван Аллен бросился вдогонку, забыв о следах. Он бежал, спотыкаясь о корни, стараясь не терять из виду огонек. Наконец молодой человек прорвался к дорожке, выскочил на нее там, где она изгибалась дугой, и понял две вещи. Во-первых, огонек пропал; во-вторых, чтобы заблудиться в парке, вовсе не нужно быть идиотом.

Виктор остановился, растерянно озираясь. Он понятия не имел, где очутился. На изгибе дорожки стояла скамейка, вокруг – только деревья. Ван Аллен, выругавшись, пошел по дорожке – все кругом было одинаковым, так что направление не имело значения. Он шел довольно долго, проклиная дурацкий порыв, из-за которого оказался здесь. Можно подумать, велика важность – какой-то человек в парке! Тьфу!

Наконец деревья слева расступились, и показалась стена, выложенная слоистым камнем. Виктор облегченно вздохнул – теперь он хотя бы знал, что ворота где-то неподалеку. Он пошел по дорожке вдоль стены, мечтая о горячем чае, пока не уловил смутно знакомый запах. Молодой человек сбавил шаг, принюхался и замер. Это был запах из его юности. Он помнил его до сих пор – запах крови, человеческих внутренностей и пожара. Запах погромов.

Виктор вдохнул поглубже и бросился туда, откуда сочилась эта вонь. Она усиливалась, по мере того как ван Аллен приближался к бурно разросшейся глицинии у стены. Кто-то топтался тут до него, оставив на снегу кровавые отпечатки. Виктор перескочил через бело-красное месиво и раздвинул ветви глицинии. Перед ним все потемнело; ван Аллен отшатнулся, упал на колени, и его вырвало.

Комиссар молча изучал лежащее в снегу тело. При свете фонарей кровь казалась чернилами на скомканной белой бумаге. Вокруг девушки снег превратился в бурую кашу, подтаявшую от тепла остывающего тела. У корней глицинии растеклась лужа рвоты; две цепочки следов вели в разные стороны – одна к восточным воротам, другая – к пруду.

Натан присел на корточки. Девушка была молода, судя по ее рукам, коже и фигуре; высокая, стройная, с длинными волнистыми волосами каштанового цвета. Лицо разбили камнем до такого состояния, что Бреннона самого замутило. Кругом все было в брызгах крови и мозга. В толстом стволе глицинии застряло несколько кусочков кости.

– Он дошел до пруда, сэр. – Бирн бесшумно возник справа. – Орудие убийства опять утопили. Я отправил трех парней по следу. Слава богу, в половине второго ночи его некому затоптать.

– Хорошо, – кивнул Бреннон и встал. – Займись телом и отпечатками. Я поговорю с парнем.

Детектив кашлянул.

– На мою беспристрастность его фамилия не повлияет, – сухо добавил комиссар. Бирн посторонился и полез под глицинию, оставив комментарии при себе.

Виктор ван Аллен сидел на подножке полицейской кареты и не сводил глаз с полицейских, обступивших тело. Он время от времени судорожно сглатывал – его наверняка еще тошнило. Джен Рейден притаилась в ночи, как кошка, караулящая мышку в лице юного ван Аллена.