Татьяна Михаль - Ключ от дома на холме и злодей в подвале

Я поглядела на Анну и закрыла обратно её простынёй. Потом, не откладывая, взяла мёртвую девушку за руку.

Элла

На обратном пути меня терзает ужас от того, что я увидела. Я пережила вместе с Аней и Юрой их смерть. Пусть не так ярко, когда я вижу будущую смерть. Но всё же… Приятного мало. Точнее, это ужасно, страшно, дико и очень больно.

Их руки и ноги молотили в предсмертных агониях, сердце умирало, потому что кровь… О Боже… Эта дрянь выпила всю их кровь!

Она словно устроила себе пир, набросившись на двух несчастных, впившись в шею, острыми как бритвы, клыками.

В больницу к Диме меня не пустили, и я ехала домой.

Родственники обещали позвонить мне и сообщить, когда он очнётся.

По щекам рекой текли слёзы.

Я до побелевших костяшек сжимала руль автомобиля и нажимала на педаль газа, обгоняя слишком медлительные машины.

Злость и колючая совесть хлестали, обдирая мою душу до самых нервов.

Боль чёрной тенью сковала сердце.

Я всегда считала свою душу чистой и свободной от различных мук совести.

Но не теперь.

А теперь эта чудовищная сверхъестественная дрянь глубоко меня задела, глубоко, едрёна-мать!

Чуть не въехала в автомобиль и не создала аварию.

Съехала с дороги на обочину, включила аварийку и зарыдала. Громко. С подвыванием раненной волчицы.

Ударила ладонями по рулю – один раз, другой, третий…

Не выдержав внутреннего напряжения, рвущего разум и душу гнева, я закричала и заколотила по ни в чём неповинному рулю кулаками, выплёскивая все эмоции наружу.

Автомобиль на мои удары реагировал сигналами, но я не обращала внимания.

Сколько я кричала и рыдала, не знаю.

Но после дикой истерики наступило опустошение.

Холодный рассудок возвращался в реальность.

Свою душу, испытывающую сумасшедшее чувства вины, растоптанную и стёртую в прах, я на время заглушила. Задвинула эту боль до других времён.

Предаваться терзаниям я всегда успею.

Вытерла лицо салфетками и посмотрела на себя в зеркало.

Отражение показало мне лицо с припухшими от слёз веками и покрасневшим носом. Но взгляд не был забитым и страдальческим.

Юра оказался прав – вампиры существуют.

И мумия, которая пробудилась, скорее всего, от наших манипуляций, самое настоящее тому подтверждение.

Я найду эту тварь и разорву её собственными руками!

Плавно выехала на дорогу и дальше поехала в сторону дома.

Мне нужно срочно поднимать все свои связи и искать хоть какие-то зацепки о найденной и пробудившейся твари.

Возле моей квартиры топтался молодой мужчина и жал на кнопку звонка. В руке он держал пухлый конверт – старый, коричневый, перевязанный потёртой верёвкой.

– Вы ко мне? – спросила его недружелюбно.

– Элла Ван Мельсинг? – тут же поинтересовался мужчина, пристально разглядывая моё лицо.

– Это я. Как вы попали в подъезд? – тут же наехала на него. – Консъержка не сказала, что меня нет?

– Я не спрашивал. Прошёл вместе с другими людьми, – сказал он и пожал плечами. – У меня для вас срочная посылка с пометкой «передать лично в руки».

Вздохнула и спросила:

– От кого посылка?

Тот покрутил пакет и снова пожал плечами.

– Отправитель и его адрес не указаны.

– Ладно. Где расписаться? – спросила устало.

– Нигде. Я просто должен вам передать посылку лично в руки, и на этом моя миссия будет завершена.

Пакет перекочевал ко мне и курьер, насвистывая, делая огромные прыжки, отправился вниз.

Зашла в квартиру, бросила на журнальный стол ключи, разулась и тут же начала вскрывать старый пакет.

Бумага пахла красным деревом, как ни странно, но ещё солёным морем и сухими травами.

Достала пожелтевшее письмо, сложенное вдвое и тяжёлый тканевый свёрток.

Развернула бумагу, исписанную строгим острым почерком. Это письмо явно было написано пером!

Поблекли буквы, дата, но всё же сохранился текст…

«Дорогая моя Элла…

Да-да, дитя, я знаю твоё имя хоть и пишу из прошлого.

Позволь представиться – Марк Ван Мельсинг, твой далёкий родственник.

Если ты получила это письмо, то значит, меня уже нет.

Твои родители не говорили обо мне, потому как пытались уберечь, но это бессмысленно. Провидение и судьба всё равно найдут тебя и приведут в то место, где ты должна быть. Где твоё призвание, Элла. Такое же, как и моё…

Я оставляю тебе, моя девочка, всё своё наследие. Уж прости, что взваливаю на твои хрупкие плечи столь тяжкий груз, но по-другому сделать не имею права. Ван Мельсинги древний род, Элла. Мы жили с начала основания мира и уже тогда вели борьбу со злом, что я и продолжаю делать по сей день.