Худайберды Тухтабаев - Конец Желтого Дива (Художник А. Кива)

Участковый пришел к нам, когда я спал, расстроенный встречей с новым парикмахером. Меня будить не стали. Все сели в кружок и обсудили мой вопрос. Бабушка заявила: «Я согласна с тем, чтобы мой внучек пошел в милицию, чтобы он успокоил дух того хорошего человека, который отдал сбою жизнь ради моего единственного сына. Но я бы хотела, если ему доведется повстречаться с бандитами, чтобы он лучше свистел в свисток или стрелял издали из пистолета». Сестренка Донохон потребовала: «Если мой брат Хашимджан станет милиционером, то пусть он посадит в тюрьму Артыка Разноцветные глаза, который дергает меня за косички и мешает слушать уроки». А Айшахон, конечно, все это решила использовать по-своему. Она сказала: «Ур-ра, когда мой брат-милиционер уснет, я стащу его свисток и целый день буду свистеть в него!» Короче говоря, все успели надеть милицейскую форму на своего любимого внука, сына и брата, успели даже похитить его свисток, но сам будущий милиционер ничего не знал обо всем этом…

— Вот такие дела, — заключил свою речь наш добрый участковый. — Все уже что-то решили, а как ты думаешь сам?

Вообще, здорово! Но я никак не пойму: во сне все это происходит или наяву? Что мне сейчас делать? Плакать или радоваться? Только что я был готов бежать куда глаза глядят, вновь пуститься в странствия. А теперь… Товба… [1] Возглас удивления. Я должен стать милиционером! Что правда, то правда. Папа частенько говаривал, что в милиции работают отличные парни: смелые, отчаянные, умные. Что такие качества у меня есть, — это знают все. Но пусть, скажем, я пошел в милиционеры, а кто будет тогда парикмахером? Я же слово дал буве — никогда не бросать это благородное ремесло!.. Или можно будет найти выход: днем стричь да брить, а ночью милиционером служить?

— Ну чего молчишь, отвечай! — нетерпеливо сказал папа.

— А парикмахерская? Что с нею будет? — спросил я, вспомнив того надутого типа.

— Для доброго джигита семьдесят профессий мало иметь, — веско ответил товарищ участковый. — Цирюльничать можно и там. Милиционер всегда должен быть аккуратен…

— Ах, вот как! Когда поедем? — сразу перешел я к делу.

— Значит, ты согласен? — взволнованно вскинулся товарищ участковый.

Не менее взволнованно ждали, оказывается, моего ответа и все остальные. Вы только посмотрите, этот человек еще спрашивает, согласен ли я! Да вспомните, когда задумывался Хашимджан, выбирая себе новую профессию?! Никогда.

Я встал по стойке «смирно», поднес руку к виску и отчеканил:

— Полковник Хашимджан Кузыев готов выполнять ваши приказы!

Все, конечно, засмеялись. И от души притом. Потом подоспел плов, после него уничтожили огромнейший полосатый арбуз, в общем, короче, сидели за дастарханом до тех пор, пока не допили даже остывший чай. Условившись, что отправляемся завтра в девять ноль-ноль, товарищ участковый откланялся.

Вы б зидели, как крутились вокруг меня в тот вечер мои домашние! Такими заботливыми стали, прямо не говорите. Сестренка Айшахон кинулась стирать мои носки, Донохон гладила брюки, мама пекла сдобные лепешки, а папа пошел к колхозному кассиру за деньгами. Ну, а бабушка не отходила от меня ни на шаг. Когда же я наконец лег, сидела у моего изголовья до полуночи, гладила мои волосы, то и дело целовала в лоб.

— Об-бо, мой непутевый мальчишка, значит, опять ты покинешь нас? — говорила она чуть не плача.

— Покину, бабушка, — вздыхал я.

— Пиши мне почаще.

— Буду писать, бабушка.

— Не шатайся по улицам в неурочный час.

— Не буду шататься, бабушка.

— Учись прилежно, чтоб стать человеком.

— Буду стараться, бабушка.

— Не путайся там с негодными мальчишками.

— Не буду путаться, бабушка.

— Если старшие что поручат, не отказывайся. Постарайся выполнить.

— Постараюсь, бабушка.

— Если рубаха загрязнится, постирай с вечера — к утру высохнет. Не ходи грязнулей.

— Хорошо, бабушка.

— В еде себе не отказывай. Кушай побольше. Слава богу, отец твой неплохо зарабатывает, будем почаще слать тебе деньги.

— Присылайте почаще, бабушка. Но не забывайте и фруктовые посылочки слать.

— Еще бы, сыночек, мы ради вас и живем, ради детей. Главное, чтоб смерть не пришла… — И бабушка вдруг заплакала.

Я выскочил из постели, принялся успокаивать ее. Но не тут-то было. Слезы лились и лились, видно, немало их накопилось…

— Нет, вы не умрете, бувиджан, никогда не умрете! — Я обнял свою дорогую бабушку и начал целовать ее морщинистые щеки, добрые глаза, ласковые жесткие руки.