Сергей Бугримов - Слезы ангелов

– Я же предупреждала, – нарушила затянувшееся молчание Веда.

– Ты о чем? – встрепенулся Алекс.

– Считаешь меня сумасшедшей.

Он замялся, достал следующую сигарету, потому как предыдущая, почти целиком, так и истлела в пепельнице, и потянулся за спичками. Но тут же передумал и достал зажигалку. Те же два холостых щелчка, и лишь затем появился огонь. Сделал несколько коротких затяжек и сразу потушил.

– Все мы в той или иной степени сумасшедшие. С умными серьезными лицами мы каждый день творим большие глупости. И при этом каждый чувствует себя выше другого. А вопрос всего лишь в том, сколько глупостей ты успел наваять – больше или меньше…

– Скажи прямо, что не веришь ни одному моему слову. К чему эта философия?

– Не обижайся, Я чертовски устал и сейчас плохо соображаю.

Девушка с нежностью положила свою ладонь на запястье Алекса, и по телу молодого человека пробежала приятная волна.

– Ничего страшного не случилось. У нас в запасе еще три дня. Возможно, при следующей нашей встрече ты уже посмотришь на меня по-другому.

– Даже так? – удивился Алекс. – И где назначаем рандеву?

– Я сама тебя найду, – ответила Веда. А затем закрыла глаза, чуть опустила голову, как будто собралась молиться, и тихо добавила: – Когда белые стены покроются кровью и сверкающая сталь приблизится на критическое расстояние, я приду…

– Не понял!

– Поймешь. Потом, – загадочно улыбнулась девушка и встала. – А на первый раз, думаю, достаточно. Я отлучусь по своим дамским делам, а ты не жди меня – уходи.

– Но…

– До встречи! – махнула она на прощанье, и скрылась за дверью женского туалета.

Алекс остался сидеть, сбитый с толку и чувствующий себя школьником, не выучившим урок. Он не привык находиться в таком идиотском положении. Давила на сознание недосказанность, недопонимание. Что может быть противнее для журналиста, когда вопросы созрели, а задавать их уже некому? Пусть ненормальная, пусть несет всякую ерунду, но он твердо решил дождаться ее. А там видно будет…

Прошло добрых полчаса, однако девушка не появлялась. Начала закрадываться некая подозрительность. Алекс подозвал официантку.

– Сью, сделай доброе дело. Зайди в туалет и посмотри, что там делает дама, которая сидела со мной за столиком.

– Ну, ты и извращенец! – промурлыкала та пропитым голосом. – Доложить во всех подробностях?

– Перестань! Может, человеку плохо стало, а ты зубы скалишь.

– Ладно, сейчас поглядим.

Через минуту Сью вышла и, пожимая плечами, констатировала:

– Там никого нет.

– То есть как?!

– Вообще никого.

– Ты хорошо смотрела? – повысил тональность Алекс.

– Ну, знаешь! Она что, мелкая монета, закатившаяся за унитаз, которую выискиваешь, лазя на карачках? И почему ты на меня кричишь?!

– Извини, – пробормотал он, ушедший в себя.

«Мираж? Видение? Игра воображения? Может, это я спятил? Или сплю. Уткнулся носом в подушку и пускаю слюни… Как в этом случае принято действовать? Ущипнуть себя… Ого! Больно!..»

– А оттуда можно вылезти через окно?

Сью, вытрушивая в это время содержимое пепельницы в мусорное ведро, отрицательно помотала головой:

– Там решетка. Ты ведь знаешь Миколаша. Перестраховка – его кредо.

– Но ты ведь видела ее? – не унимался Алекс.

– Кого, девчонку? Конечно. Странная какая-то! А что, сбежала? На тебя это не похоже. Обычно ты от них улепетываешь.

– Сбежала, – пробубнил он. – Только, как?

Больше здесь делать было нечего, и молодой человек, рассчитавшись, главным образом за свою растворившуюся подругу, потому как сам ничего не заказывал, дополнительно, как водится, отстегнул чаевые и направился к выходу. Кто-то хлопал по плечу, кто-то лез с рукопожатием, однако Алекс не реагировал. Он был полностью погружен в мысленный процесс.

Вернувшись домой, первым делом вынул из зажигалки кассету с микропленкой.

Надо сказать, что Алекс практически не курил. Первую, да к тому же вынужденную затяжку он сделал по вине Анастаса – дипломата международника; близкого знакомого в обыденной жизни и непримиримого соперника на теннисном корте. Конечно, виной это назвать можно лишь в переносном смысле. А заключалась она в следующем. Начинающий тогда еще журналист Алекс Мирецки только-только выползал на подиум представителей массовой информации. Его юный романтизм постоянно подпитывался шпионскими романами и экранизациями. Больше всего привлекали всевозможные подслушивающие, подглядывающие, взрывающиеся, и прочие устройства, помещенные либо в пуговицу, либо в пишущую ручку, либо еще куда. Но главная мечта носила профессиональный характер. Возможность незаметно фотографировать интересующий объект, находясь рядом с ним. Ведь далеко не все приходят в восторг, когда на него нацеливается объектив фотоаппарата. Особенно когда правдами и неправдами просачиваешься на какую-нибудь элитную тусовку, где запечатлеть не предназначенный для широкой огласки момент довольно таки проблематично. А если вдруг и повезет, то уж покинуть сие достойное общество, унося с собой пойманный в фокусе скандально разоблачающий сюжет и вовсе безнадежное дело. В лучшем случае останешься без орудия производства и с интеллигентно разбитым лицом, которое в ближайшие несколько недель вряд ли сможешь показывать на публике.