Инесса Иванова - Проклятие замолчавшей королевы

– Разве вы не чувствуете, что она наполнена Тёмной магией? От ярлы Юлианны так и веет разрушением. У меня нюх на такие вещи. Кем бы ни была эта Грид, она опасна для любой из нас. Не сомневайтесь, – торопливо поясняла я, пытаясь убедить сестёр. Две Тёмные в союзницах не помешают. А когда я скажу, что совсем не претендую на роль королевы, думаю, мы даже подружимся. Но для начала надо узнать всё про пепельнорусую незнакомку, один взгляд которой вызывал во мне непонятный ужас.

– Нет, я ничего не почувствовала, – медленно произнесла Ингрид. – Хотя твоё предположение о Тёмной материи, кажется мне разумным.

И игнорируя предупреждающий взгляд кузины, продолжила:

– Тогда неудивительно, что она выжила.

– Если человек при смерти, ему может помочь только некромант! – в ужасе прошептала Ингрид, увлекая нас обеих к портрету королевы Герд, матери нынешнего короля, умершей вскоре после рождения сына. Как и десятки других королев, прозванных в народе «сёстрами-одногодками». Девушка ещё раз оглянулась вокруг и продолжила: – А это запрещено законом! Да такие всё равно не долговечны….

– Вот тебе и причина, чтобы не жениться на ней! – Бекка выпрямилась и с видом дознавателя скрестила руки на груди. Её вид сейчас вызывал улыбку: ростом с подростка, она сердито морщила нос и презрительно фыркала. И всё же даже в такой момент казалась ужасно милой. – Тогда это нам на руку.

– Несчастный случай произошёл пару лет назад. Маме не удалось узнать, в чём конкретно было дело, – вздохнула Ингрид. – Что-то связанное с проклятием…

Девушка бросила взгляд на портрет королевы. Её Величество была изображена на ней сразу после замужества и выглядела вполне цветущей и довольной жизнью. Юная, с лёгкой рыжинкой в волосах и лукавыми искорками в тёплых глазах цвета осенней листвы, она, казалось, немного стеснялась выпавшей на её долю радости. Знала ли она о том, что вскоре завянет, как сорванный жестокой рукой весенний цветок? Или думала, что сможет избежать участи быть принесённой в жертву проклятию чужого рода? Я больше не была уверена, что его не существует.

– Пойдёмте отсюда, – нарушила молчание Ингрид. – Это место навевает тоску, а я приехала сюда веселиться.

– Я думала, чтобы стать королевой, – подхватила я, послав ответную улыбку.

– Нет. Король, конечно, привлекательный мужчина, но совершенно не в моём вкусе. А вот поддержать Бекку, это я с радостью.

– Да ладно, – проворчала та, но было заметно, что ей приятно такое слышать. – Пойдёмте. Мы слишком долго здесь стоим, это подозрительно.

Бекка повернулась к выходу и провела рукой по воздуху. Поставленная ею ранее руна Молчания, исключающая подслушивание, вспыхнула голубоватым свечением и рассыпалась на мелкие искорки. Которые таяли, не долетая до пола.

Уходя, я бросила последний взгляд на портрет королевы Герд. Наши взгляды пересеклись, и создавалась иллюзия, что давно почившая улыбается именно мне.

После посещения Малой галереи мы разошлись по своим комнатам, условившись при первой возможности продолжить знакомство.

– Мы уже начали беспокоиться, – сказала Марта, стоило мне переступить порог спальни.

Горничная, несмотря на её слова, выглядела совершенно спокойной.

«Она знала, где я», – подумалось мне, и неприязнь к девушке с неприметной внешностью усилилась.

Я поймала настороженный взгляд Альмы, всё ещё хлопочущей над сундуком. Скорость у неё была, скажем прямо, так себе! Должно быть, дома она не привыкла выполнять работу горничной! Мне захотелось влепить затрещины обеим и отправиться спать, чтобы забыться и перестать отовсюду ожидать подвоха.

– Вам прислали письмо из дома, ярла, – продолжила Марта с таким видом, будто была не горничной, а надзирателем. О том, что так дело и обстоит, я догадалась давно, но всё же тот факт, что она даже не пыталась изобразить обычную служанку, настораживал и нервировал. Особенно сейчас, когда я понимала, что долгожданное письмо не скажет мне ничего полезного.

Отец не станет подвергать меня риску и не напишет про ночь, когда он пытался спросить предков об отборе.

Я не сдержала вздоха разочарования!

– Вы прочтёте сейчас? – продолжила Марта, обойдя кровать и взяв с прикроватной тумбочки серую пергаментную бумагу, скрученную в трубочку. – Или позже?

– Позже, – я показала жестом, что хочу отдохнуть, и присела в большое кресло. Оно было таким уютным, что пришлось бороться с желанием закрыть глаза и немедленно позабыть обо всём.