Александр Вансович - Одержимый. Дар проклятого

– Мама, мамочка, я здесь! – кричал я, пятилетний мальчик, бегая в темноте и натыкаясь на стены.

Лабиринт заводил меня всё глубже, всё дальше, воздуха становилось всё меньше, а потолок ниже. Меня это не останавливало, я бежал, падал и вновь бежал. Плач усиливался, становился всё более реалистичным. Он вёл меня в неизвестность.

– Мамочка, подожди, я иду к тебе! – кричал я, заползая в узкий тоннель.

С каждым метром проход становился всё уже, теснее, мне пришлось ползти на животе, каждый сантиметр пути мне приходилось преодолевать на выдохе, выпуская из лёгких воздух, кислорода не хватало. Назад пути нет, только вперёд! Лёгкое свечение мигнуло впереди, плач был совсем рядом.

– Мама! – попытался позвать я, но из сдавленной грудной клетки, не вырвалось ни звука.

Предвкушение чего-то страшного охватило сознание, я застрял. Нет сил пошевелиться, камень сдавливал со всех сторон, проход как будто стал уменьшаться, я слышал хруст своих костей.

– Мамочка, помоги, – беззвучно пошевелил я губами.

– Это твоя вина! – раздался искажённый женский голос, эхом проносясь по всей червоточине.

– Мамочка… – всё так же пытался я выдавить из себя хоть звук.

– Твоя вина! – повторил голос и зашёлся в пронзительном плаче.

Свечение стало нарастать, и по мере приближения превращалось в огненную волну, жар обжигал лицо, что-то горячее полилось мне в горло, плач стал далёким, едва слышным.

– Мамуля… – в последний раз шевельнул я губами, но ответом мне стал лишь жутких смех, огненной волной, ударивший мне в лицо.

Последнее что я увидел – это лицо женщины, трахающейся с моим отцом.

В этот момент я проснулся.

Пронзительный крик разорвал пространство. В подвал не проникал ни один луч света. Открыв глаза, я долго всматривался в темноту широко открытыми глазами и пытался сморгнуть с роговицы запечатлённое изображение женщины. Я пытался восстановить дыхание после заточения в узком тоннеле. Крупная дрожь подбрасывала меня на моём ложе. Пронзительный плач всё ещё звенел у меня в ушах, в голове. Я пытался вслушиваться в шум дождя, но тяжёлые всхлипывания ни как не хотели уходить на второй план.

Привстав на тёплых трубах, я стал нервно вслушиваться в пустоту, плач больше не казался наваждением, кто-то действительно всхлипывал в подвале. Я слез с трубы и начал шарить в пространстве, пытаясь найти источник звука.

– Эй, кто здесь? – шёпотом позвал я, всё же боясь быть услышанным.

Ответа не последовало, лишь очередное всхлипывание разнеслось по подвалу. Я, чавкая ботинками по грязи, медленно крался по катакомбам, в поисках рыдающего. Моя рука скользила по стене, определяя направление. Каждый шаг нёс в себе опасность, но страх и любопытство вели меня вперёд. Наконец пальцы нащупали конец стены, видимо поворот. Я аккуратно прижался к кирпичу, звук определённо исходил оттуда. Осторожно, не дыша, я высунул голову за угол. Мурашки побежали по спине. Тусклый, едва уловимый свет вздрагивал среди ржавых коммуникаций, казалось, он или завис в воздухе, или приземлился на тонкую трубу, пересекающую помещение.

– Ты кто? – робко спросил я. Ответа не последовало.

– Эй! – окликнул я чуть напористее.

Тихо, без резких движений, я наклонился, и, нащупав на полу небольшой камень, бросил его в сторону сияния. Камень пролетел насквозь и с бульканьем шлёпнулся в лужу. Светящийся шар не отреагировал, но по-прежнему всхлипывая, дрожал. Собравшись с духом, я начал подкрадываться ближе, чтобы разглядеть непонятное явление. С каждым шагом всё отчётливее во всхлипывающем облаке света угадывалась фигура мальчика, сидящего на трубе и что-то сжимающего в руках.

– Бабушка, это она сказала… – вдруг раздался странный голос, прямо в моей голове.

– Что? Кто ты? – едва шевеля губами, спросил я у мальчика.

– Тёмка, – вновь раздался голос, от которого перехватывало дыхание.

– А я Игорь. Что ты здесь делаешь? – поинтересовался я.

– Прячусь от бабушки, она меня заругает… – не поворачиваясь, ответил мальчик.

– У меня никогда не было бабушки. Я думал, все бабушки добрые. Раньше над нами жила старушка, мама говорила, что она хорошая, но это была не моя бабушка, а чья-то чужая, – смелее продолжил я диалог.

– Моя бабушка тоже хорошая, это она сказала мне… – нечеловеческий голос ребёнка дрожал.

– Что же она тебе сказала?

Ответом на этот вопрос стал пронзительный крик. Я схватился за голову, пытаясь закрыть уши, но звук тише не становился. Громкие рыдания только усилились. Мальчик подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Плечи ребёнка подпрыгивали с каждым всхлипываниям.