Татьяна Хмельницкая - Яд на крыльях бабочек - рынок чувств

– Здесь только я и ты! – оборвал меня на полуслове давний друг и впервые посмотрел на меня. – И я не бегаю от тех, кого люблю всем сердцем и кому признателен за их существование.

Мы поравнялись. Окно перестало быть проницаемым. Я улыбнулась, потому что угадала, что кнопка у него в руке всё же была.

– Хорошо, – выдохнула я, выпустив изо рта струйку пара, – начинай.

– Пройдём в комнату, там, у камина, будет удобнее.

– Пусть роботы принесут пледы и чай, что-нибудь поесть. Поговорим здесь – так романтичнее.

– Ты всегда была склонна к романтике, Дэр. Права, как всегда.

Он улыбнулся широко и зло, а я почувствовала, что он сожалел о стольких, прошедших впустую годах ожидания встречи, об упущенной возможности, о неразрешимых противоречиях, которые остались и хранились глубоко в душе под прессом ожесточения и понимания, что я его использовала.

Моё сердце сжалось и возмутилось одновременно: он по-прежнему считал меня своей, а это не так. Я больше ему не принадлежала. Я сама по себе.

Тёплый плед и чай согрели не тело, а душу. Я немного расслабилась.

– Расскажи мне всё, Дэр, – тихо попросили меня. – Что удалось вам выяснить? Что я смогу использовать, а что нельзя разглашать.

– Спрашиваешь, как Главный Обвинитель? Знаю, что ты назначен. Решение принято не только властями? Кое-кто важный тоже поучаствовал? Забавно, – протянула я.

– Нет. Не забавно, но это лучшее развитие событий. Я здесь в роли заинтересованного лица. Ты здорово почистила историю, выложив её в интернет, в свой блог, запустив тем самым обвинительный процесс. Не понимаю, почему ты всё переиграла, но очевидно, что должен разобраться в этом, чтобы не попасть впросак. Не понимаю, почему ты выложила видео в сеть, осознавая, что господа-уроды попрячутся в норы и оттуда их будет сложно выцарапать. Мне нельзя оступаться – я не один, и ты об этом знаешь.

Пожала плечами.

– Я помню, кто ты, кто я и кем для тебя является Федот Гордеев, – нарушив паузу, произнёс мужчина. – И я обязан думать не только о себе.

Кивнула:

– Да. Мы оба ответственны перед ней. Конечно. Не пытайся меня разжалобить или мной манипулировать. Не показывай себя большим праведником, чем являешься на самом деле. Ты правда не понял? Она – выжившая. За ней следят миллиарды глаз. Теперь она не сможет исчезнуть, раствориться. Она под присмотром не только следственных органов. Каждый во Вселенной интересуется ею. Каждый следит за её рационом питания, сном, считает количество улыбок, которые она отвесила при общении с прессой и другими выжившими. Это даст время на решение главного вопроса.

– Прости.

Я улыбнулась и подмигнула:

– Договорились. Но расскажу не всё, ты же понимаешь…

Отвратительная вонь продуктами рефлекторного извержения содержимого желудка, которыми пропахла вся палуба космического судна за недельный полёт по червоточине, продолжал преследовать меня и в космопорте, что странно: ведь прошло три часа с момента стыковки челночного шаттла с кораблём.

Каждый, кто путешествовал на судах эконом-класса знал, что проход сквозь червоточину всегда давался нелегко. А когда он был ещё и сопряжён с жёстким маневрированием из-за малой проходимости туннеля и большого количества судов, желающих параллельно протиснуться сквозь него впритирку с твоим судном, то можно вначале пути распрощаться не только с аппетитом, но и с рассудком.

Почему?

Всё просто, как дважды два! Первым делом на борту лайнера с дешёвыми местами собственные инстинкты заставят пассажиров пересмотреть полётное меню, потом вовсе отказаться от него. Ну и так далее по накатанной, до самого дна дурно пахнущего забытья и частых пеших прогулок до мест, куда даже цари пешком ходили. И никаких специализированных приспособлений! Ножками, господа, ножками и в ближайший клозет.

Радовало одно: рассудок терялся ровно до прибытия на планету. А с аппетитом всё обстояло немногим сложнее. Зато каждый раз, проходя подобное испытание, средний и низший классы народонаселения, коих большинство и коих чёрт дёрнул за все обстоятельства болтаться в глубоком космосе в поисках лучшей жизни, помимо перегрузок, испытывали катарсис от схождения на них осмысления жизни, заключающееся в том, что ты – тварь дрожащая, а не высшее существо, устанавливающее собственные законы Вселенной.

Эх! Жаль, что богатые люди могут позволить себе купить «Неведение»! Будь я президентом всех президентов – только что выдумала должность, и она мне уже нравилась! – записала бы в Конституции, что перед космосом все равны. Пусть номинально это так, даже без записи, и гибель людей из разных слоёв никто не исключает, но некоторые всё равно ровнее ровных и покупают спецсредства для путешествий по типу капсул «анимеванутинга». А зря!