Мэри Соммер - Солнце в лампе и тайна Коллекционера

Они косо глянули друг на друга и быстро отвернулись, будто боялись обжечься.

Вчера Квентин решил, что она очень изменилась. Осанка, строгий костюм, укладка соответствует требованиям моды. Мечтательность во взгляде развеялась – её вытеснил опыт и осознание, как мало из загаданного сбывается. Но сегодня ему казалось, что рядом с ним всё та же Джейн Олдридж, дочь хозяина «Лавки чудес» с Мун-стрит. Хоть за последние пятнадцать лет она зачем-то успела стать миссис Флетчер.

Лифт медленно ехал наверх. Скорее бы выйти из душной кабины! Или пусть застрянет на несколько часов.

– Помнишь нашу игру: две правды и одна ложь? – вдруг спросил Квентин. Он скосил взгляд, но Джейн продолжала смотреть строго вперёд.

– На память не жалуюсь, – ответила она.

Квентин развеселился и ненадолго забыл о мире вокруг шахты лифта.

– Тогда угадай, что из этого ложь. Сейчас сентябрь. Ты прекрасно выглядишь. На протяжении этих лет я практически о тебе не вспоминал.

У Джейн дёрнулся уголок губ.

– Лучше вы проверьте смекалку, сэр, – она сделала шаг в сторону. – Этот серый шейный платок придаёт вашему лицу болезненный оттенок. Вчера я начала проводить инвентаризацию в архиве и не заметила ни одного расхождения в делах, за которые вы отвечали. Я ничего не буду предпринимать по этому поводу.

Наконец лифт остановился, и решётчатые двери разъехались в стороны.

– Вы всё-таки забыли правила, миссис Флетчер, – Квентин поправил платок и обязал себя отныне всегда его носить. – Солгать нужно один раз, а не три.

Уже выйдя в коридор, Джейн обернулась и впервые внимательно посмотрела на него.

– Почему ты не пришла? – быстро спросил Квентин.

Прозвенел звоночек, и двери закрылись. Вопрос длиной в пятнадцать лет вновь остался без ответа.

«Почему ты не пришла?»…

Дверь была массивной, тяжёлой. Неужто кованых ворот, ограждающих особняк Хэлброков от всего мира, было недостаточно, чтобы отвадить гостей? Высоченные, чёрные, они отворились с неохотой и громко лязгнули за спиной, словно Лахесис одолжила у сестры ножницы и перерезала нить судьбы.

А теперь ещё и дверь эта.

– Волнуешься?

Квентин взял её за плечи и развернул к себе.

– Н-нет, – выдавила из себя Джейн.

Воротник её лучшего платья для визитов уже оставил красный след на её шее. Если она сейчас упадёт в обморок, прибудет доктор, констатирует смерть от удушья, и её похоронят, что самое обидное, прямо в этом платье.

– Эй, колокольчик, всё будет хорошо.

– Только не называй меня так, когда мы переступим порог этого дома, ладно?

Квентин рассмеялся – задорно, как мальчишка. Это он напоминал Джейн один из колокольчиков в лавке её отца. Дорогой, бронзовый, отражающий в своей начищенной поверхности всю роскошь этого мира.

– Я буду называть тебя своей невестой, – заявил Квентин, расцеловав её в обе щеки. Он потянулся к губам – но тут за дверью послышались шаги.

В доме было много окон, но Джейн будто попала в тёмную комнату. Изредка в ней вспыхивал свет, и на сетчатке глаз отпечатывались образы: дворецкий в фиолетовой ливрее – чинный и прямой, как и полагается дворецкому; светлая узорчатая плитка, маркая – как будто специально положенная сюда для того, чтобы слуги могли несколько раз в день до блеска её начищать. Джейн представила, каково было Гулливеру в стране великанов: ей всё казалось огромным. Арочные проходы в галереи, лестница на второй этаж (наверняка придётся подтягиваться на руках, чтобы взобраться на неё). С потолка, рассматривать который можно было только лёжа, свисала люстра-убийца.

Кто-то громко объявил: «Его милость виконт Хэлброк и мисс Джейн Олдридж».

Джейн почему-то думала, что все отцы примерно одинаковые: чуть сгорбленные, улыбчивые, носят в одном кармане старого пиджака леденцы, а в другом – волшебные истории. Но у графа Хэлброка в кармане его расшитого золотыми нитями жилета были лишь часы на цепочке. Тоже золотые. Внешне он соответствовал дому: ростом не меньше шести футов и двух дюймов, стройный настолько, что кухарке, вероятно, приходилось искать на рождество самую тощую индейку. Граф сохранил ясность взгляда и черноту волос, только виски чуть окрасились сединой. Его брови имитировали ястреба на охоте, но Джейн не имела привычки отождествлять себя с кроликами.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».