Анна Велес - Смерть во имя истины

– Мне переслали его из Шалема, – пояснил Феликс. – По особым причинам.

Хранитель оторвался от чтения и внимательно смотрел на брата.

– Только ли это тебя удивляет, Сай? – спросил его Глава. – Ты любишь Шалем и знаешь его, как свои пять пальцев. Как и любой из нас – отцов Церкви. Шалем – Истинный город, где каждый камень помнит славу Пастуха, Истинного бога нашего. И каждая община там хранит вещественную память о днях его земной жизни. Как ив Лехеме…

– Городе, где он был рожден, – Хранитель смотрел на пергамент в задумчивости. – А эта обитель?

– Она расположена под самыми стенами Лехема, – кивнул Глава, давая понять, что Саймей мыслит верно. – Но ты бывал там?

– Нет, – без колебаний признал Хранитель. – И даже не видел упоминаний о ней в летописях.

– Потому что их там нет, – объяснил Феликс. – Но между тем известно, что обитель эта возникла раньше, чем храмы в самом Лехеме и спорит по старине своей со многими обителями Шалема.

– И там убийство, – напомнил Саймей. – Что же могло там храниться….

– Теперь я объясню тебе, брат, почему я так осведомлен об этой обители и ее покойном ныне настоятеле. Почему это письмо переслали мне из Шалема, – Феликс понизил голос.– Брат наш по вере Иоким был человеком умным и склонным к поиску истины. Он тоже задался вопросом, как случилось, что не осталось ни одного документа, где бы рассказано было об основании их общины. И не раз обращался он с такими вопросами в главный Храм в Шалеме. А позже… – Феликс поманил Саймея к себе, и перешел на шепот. – Позже он пришел с другими вопросами. …О другом храме.

Хранитель понимающе кивнул и нахмурился. Такие вещи, что в тайне обсуждали они с Феликсом, всегда тревожили его и даже пугали.

– Ты помнишь базилику в Рэме? – как бы не в тему поинтересовался Феликс. – И что было под ней?

Саймей опять кивнул и отвел взгляд.

– Ты уверен? – спросил он брата.

– Надеюсь, что нет, – Феликс вздохнул тяжело, поднялся с ложа и опять принялся ходить по комнате. – Но ты же знаешь, мы оттуда…

Саймей не ответил. Они молчали, каждый погрузившись в свои мысли. Глава продолжал мерить комнату шагами. По старой детской привычке он при этом крутил тяжелый перстень на указательном пальце, то поворачивая камень к ладони, по возвращая его на привычное место.

– Мешает? – не выдержал Саймей, указывая на перстень взглядом.

– Он все же должен был быть твоим, – без улыбки ответил ему брат.

– Нет, Феликс, – Хранитель поднялся на ноги. – Он твой…хотя бы по праву имени.

Глава поморщился.

– Знаешь, о чем я часто молюсь, брат, – сказал ему Саймей. – О том, чтобы ты меньше походил на нашего деда.

Напряжение разом оставило Феликса.

– Ну, знаешь ли! – воскликнул он. – По крайней мере, я принял истинную веру раньше его.

Они были внуками Великого императора Конста, кто собрал своей волей первый всемирный собор и объединил земнее царство Пастуха, истинного бога нашего под дланью Церкви. Но сам же он, что знали немногие, обращен был в веру истинную только на смертном ложе. И возможно, не по своей воле, так как последние часы свои пребывал император в бреду.

– Вот грамота Посланника на твое имя, – Феликс передал ему готовый пергамент со своей печатью. – Корабль уже ждет тебя в гавани.

– Мне пора, – Саймей направился к двери.

– Я буду ждать, брат…

Феликс проводил его долгим напряженным взглядом.

Посланник прибыл ближе к трем. Он проделал долгий путь из столицы империи Визаса в Город Истины Шалем, а затем, наняв, по традиции осла, добрался до Лехема. По мнению самого Посланника, лишь этот малый участок пути, отделяющий конечную точку его странствия от Великого города, был самым приятным. Он недолюбливал воду, и плавание, пусть и на роскошном корабле, где всю дорогу Посланник провалялся на коврах, погрузившись в изучение пергаментов, не доставило ему удовольствия. Что-то сжималось внутри у него, когда взгляд опускался на серую гладь моря, подернутую пенистой рябью. Ему повезло. Поздний летний месяц, названный в честь одного из императоров – ремов, который Посланник предпочитал по-старому фарсскому обычаю звать Авом, был самым благоприятным временем для морских путешествий. Иначе нелегко бы ему пришлось в море в бурю. Он не то чтобы опасался потерять лицо высокого сановника, страдая морской болезнью, просто не любил Посланник подобных неудобств, так как они мешали ему владеть ситуацией. А Посланник всегда старался четко ею владеть, знать все детали и мелочи. Держать все под своим контролем.