Эйке Шнайдер - Наемник

Ингрид начала стаскивать с пальцев кольца.

– Уже надоели? – усмехнулся Эрик.

Ответ он знал – Ингрид терпеть не могла украшений. Даже перстень – знак полноправного одаренного, закончившего учебу – не носила, не говоря уж о серьгах, браслетах и прочих красивых, но таких неудобных безделушках. Она и сейчас надела драгоценности лишь потому, что знала – по их душу скоро придут и придется бежать в том, что на себе. Они ушли бы из города раньше, если бы в лечебницу Эрика не привели роженицу. Прогнать ее у Эрика не хватило духа. Так и провозился, пока не стало поздно бежать.

Ингрид не ответила – она не любила пустой болтовни. Вытряхнула из мешка кисет мягкой замши, принялась складывать в него украшения – кольца, цепочки, браслеты – купчихи в церковь и то надевают меньше. Эрик тоже стянул с себя лишние побрякушки, мужчине они и вовсе не пристали. Оставил только перстень одаренного да дымчато-алую стеклянную бусину на кожаном шнуре, обхватывавшем левое запястье. Ингрид носила такую же – по ним они могли найти друг друга, как бы их ни разбросала судьба. До сих пор не приходилось, но жизнь наемника переменчива. Может, и понадобится.

Эрик медленно поднялся, помедлил, прислушиваясь к себе. Уже не качало, и голова не кружилась. Вот и хорошо. Ингрид встала рядом, посмотрела туда, где виднелись крыши домов, перевела взгляд на Эрика.

– Тебя там не узнают? – спросил он.

Наверное, даже если в ней и признают чистильщицу, особой опасности в этом не будет. Никто не побежит доносить в столицу – далеко, да и незачем. Но все равно не хотелось бы, чтобы Ингрид вспомнили. А такую, как она, забыть трудно – высоченная, почти с самого Эрика, с ярко-рыжими кудрями, и отлично владеющая мечом. Впрочем, те, кому довелось испытать это умение на себе не на тренировочной площадке, уже ничего и никому не расскажут. Сам Эрик из толпы выделялся разве что ростом, но мало ли кругом высоких русых парней?

– Мы не останавливались в деревне, – сказала она. – Сразу ушли на станцию… четыре дня пути, – Она указала поперек дороги. А там, – Ингрид махнула рукой в противоположном от деревни направлении, – замок. Лиг двадцать пять, если напрямик и если я ничего не путаю. Много времени прошло.

Эрик кивнул. Снова посмотрел в сторону деревни.

– Пойдем. Кто-нибудь да пустит переночевать. И поесть бы неплохо.

***

Кавалькаду они заметили издалека. Всадники тоже не намеревались пробираться по грязи, что лошади по колено, и шли по стерне. Когда отряд приблизился – Эрик насчитал дюжину всадников – стало видно, что за лошадьми идут и пешие, а следом тащится обоз в три телеги

Они с Ингрид отступили в сторону, давая дорогу, но то ли недостаточно быстро, то ли недостаточно почтительно – кланяться никто не собирался. Всадник, опередившей остальных ярдов на десять, замахнулся плетью, проезжая мимо. Эрик ударил его плетением, сбрасывая с коня. Человек сгруппировался в полете, вскочил на ноги, потянулся к мечу. Остальные осадили лошадей, развернули к двоим пешим. Уставились с любопытством.

Эрик представил, как они с Ингрид смотрятся. Ну да, плащи, хоть и доброй шерсти, но немаркие коричневые – такие цвета носит простонародье. Прорехи и кровь на одежде. Никаких украшений, кроме перстня, который еще поди угляди из седла. Хотя надо быть слепым, чтобы не рассмотреть в Ингрид женщину, а простолюдинки штанов не носят. Но, опять же, чтобы это вспомнить, надо подумать чуть-чуть прежде, чем размахивать плетью, отгоняя с пути недостаточно почтительных незнакомцев. Стоит, пожалуй, сразу дать понять, с кем имеют дело.

Он зажег на ладони огонек, пристально посмотрел на того, кто потянулся к мечу.

– Не советую.

Мужчина замер в нелепой позе, остановив движение. Видно было, что он очень хочет оглянуться на тех, что выстроились за ним – и опасался отвести глаза от огонька на руке. Как будто его взгляд мог остановить Эрика, если тому вздумается атаковать.

– Прошу прощения, господин.

Один из троих всадников коротко поклонился с седла. Мужчина средних лет, в бороде и русых волосах поблескивали серебряные нити, гармонируя с серебряным шитьем черного дублета. Правильные черты лица почти не портил старый шрам, прошедший наискось со лба через переносицу до скулы. Эрик отметил про себя, что лечили его неплохо – рубец выглядел чистым и тонким, значит, зажил, не гноясь. Но затягивали не плетениями, тогда бы и следа не осталось.

– … и вы, госпожа. – Еще один поклон в сторону Ингрид. – Могу я как-то компенсировать это недоразумение?