Эйке Шнайдер - Наемник

– Признаться, это меня удивило, – сказал Эрик. – Вы даже не спросили рекомендаций. Хотя они у Ингрид есть, как и у меня.

– Можешь говорить мне «ты». – Хаук усмехнулся. – Что до рекомендаций… – Он указал на бок Эрика. – Вот ваши рекомендации. Такая рана смертельна. Не мгновенно, но в течение дня-другого уйдешь к праотцам. И, разумеется, сляжешь задолго до того, начав задыхаться оттого, что легкие заливает кровь. Но ты жив, дышишь, уверенно держишься на ногах. И не просто жив и дышишь, а в силах плести и готов был драться, если бы я не остановил этого болвана Петтера. Возможно, твоя… подруга сможет сделать что-то подобное для Аделы, если понадобится, хотя я молю Творца, чтобы все обошлось.

– Ингрид моя женщина. Но она не всесильна, хоть и неплохо справляется с исцеляющими плетениями. А что такое с твоей женой?

– Сперва она упала с лестницы. Она, легкая как птичка и ловкая, как ласка! Адела говорит, что зацепилась за суровую нитку или что-то такое… Не веревку, но что-то, что заставило ее потерять равновесие. Творец миловал, отделалась синяками… хорошо, не успела понести за те два месяца, что мы вместе. – Хаук вздохнул. – Может быть, Гарди прав, и молодой красивой женщине просто стало со мной скучно. Когда народ сбежался, не нашли, обо что она могла бы споткнуться, но синяки были настоящие.

Он помолчал.

– А потом вьюшка печи в ее спальне вдруг оказалась задвинутой раньше времени. Если бы я не засиделся над бумагами и не решил… навестить ее намного позже обычного, она бы не проснулась. А если бы пришел в обычное время, не проснулись бы мы оба. Да и так заметил неладное только потому, что ее канарейка лежала мертвая на дне клетки. А то бы… – Хаук сотворил охраняющий знак. – Творец уберег чудом.

Эрик поразмыслил.

– Ты упоминал имя… Сигурд.

– Он претендовал на тот замок, куда мы едем. Тот, что его величество решил пожаловать мне. – Хаук покачал головой. – Но он бы ударил по мне, а не по Аделе.

– Он мог решить, что замок уже получил нового владельца, и ему не достанется. И попытаться отомстить. Просто чтобы никто больше не вздумал перейти ему дорогу.

– Но и тогда ударил бы по мне.

– Ты боишься смерти? – поднял бровь Эрик. – После того, как провел в сражениях полжизни?

– Твоя правда, – усмехнулся Хаук. – К тому же, если бы он попытался убить меня и достиг цели, я бы не успел ничего понять. Да и покойник уже не сделает никаких выводов и не будет ни о чем сожалеть.

– Это может стать уроком другим. И все же куда поучительней ударить по тому, кто дорог – ребенку, жене. Хотя… прости, если снова лезу не в свое дело – разве у вас не обычный для благородных сговор? Разве тебе не все равно?

Хаук кивнул.

– Сговор. Ее титул, мои деньги, у каждого своя выгода. – Он усмехнулся. – Старые роды почему-то через одного считают, что серебро будет течь в карманы само, как бы ни менялась жизнь вокруг. – В голосе Хаука прозвучала горечь. – Дед взял свой титул мечом полвека назад, но соседи не считали нас за равных. Звать нас на охоту – зазорно. Зато продать… то есть выдать дочь за человека вдвое старше только потому, что без приданого никто другой не возьмет – почему-то не зазорно. Ей нет и двадцати. Мне сорок два. И я не хочу ее хоронить.

– Да уж, с твоим языком ты бы точно не прижился бы при дворе, – не удержался Эрик.

Ингрид служила в королевской гвардии до того, как попала к чистильщикам. И, хотя не очень любила рассказывать о тех временах, кое-что о нравах благородных Эрик все-таки знал.

Хаук расхохотался.

– Полжизни в приграничье, что ты хочешь. Там все по-другому, и порой я чувствую себя дикарем рядом с людьми вроде Гарди и Фолки. – Он помолчал. – Когда мне на голову свалился титулу… Детей у меня нет, тех, о ком бы я знал. Думал, все равно в наследство дать нечего, кроме денег, вот и не озаботился. А потом отца и двух старших братьев вместе с семьями унесла чума. Третий брат ушел в монастырь еще в молодости, сказал, все равно в миру рассчитывать не на что, а в наемники он не годится. Так вот и вышло, что отцовский титул и деньги достались мне, и пришлось срочно жениться, когда я уже был уверен, что так и доживу век холостым. – Он посмотрел Эрику в лицо. – Ты прав, это начиналось как сделка. Но так вышло, что теперь она мне дорога. Ты молод, тебе не понять.

– Я знаю, что такое беспокоиться за женщину, которая дорога, – сказал Эрик. – Но если покушения действительно были…

Продолжать, высказывая сомнения, он не стал. Вьюшку ведь можно закрыть самой и притвориться спящей, зная, что муж не пропустит возможность исполнить супружеский долг. Да, он не юнец, готовый не вылезать из спальни молодой жены, но бодр и полон сил, и, если судить по его дяде, останется таким еще долго. Так что в спальню он придет, и вся затея становится рискованной, но все же осуществимой. Может быть, Гарди прав, и ей действительно стало скучно? Визиты наносить некому, флиртовать не с кем, заводить любовника рано, да и опасно: Хаук не похож на человека, который будет смиренно носить рога.