Элтэнно. Хранимая Звездой - Аромат волшебства. Книга вторая

– Наверняка мне неизвестно, но я бы сказал, что это правда. Вот она причина, по которой Верфайер Младший не захотел сообщать на своём допросе больше, чем он сообщил. Мне, видите ли, довелось неудачно сказать, что некий мерзавец будет наказан по всей строгости закона, а лорд Верфайер и лорд ван Отто крепко дружат между собой. Несмотря на размолвку, хорошие друзья завсегда сами между собой разберутся. Тем более, лорду Верфайеру уже известно, что зря он настолько глубоко осуждал друга, донос написан не его почерком.

Тут Томас взял планшет под мышку и пошёл в сторону своих людей. Он принялся поторапливать их, громко отчитывая за медлительность.

– Ваше молчание вам с рук не сойдёт! – прикрикнул в его сторону Луиз Фуго и решительным шагом покинул двор гостиницы для командированных инквизиторов. При этом внутри себя он чувствовал некоторое сожаление. Ниточка, за которую он потянул, оканчивалась ложным следом. Поверить в то, что столь решительный человек, как Сириус ван Отто, мог действовать за спиной друга из лучших побуждений, было несложно.

Однако Луизу Фуго захотелось поставить точку в своём предположении о шантаже через мальчиков. Поэтому мужчина направился к барону Шлейфтерскому, чтобы выяснить в какой именно пансион ему довелось отправить детей Марьи Верфайер. Вот только… волей судьбы он снова столкнулся с Людвигом Младшим. Тот как раз, понуро опустив голову, шёл от расположенного поблизости Первого храма. Не иначе проверил насколько хорошо жрецы разместили тело его отца и теперь направлялся к перекрёстку, чтобы нанять кэб. Езда общественного транспорта по этой части Соборной улицы была запрещена, а свой собственный экипаж… Видимо, после оглашения завещания молодой граф в особняк своего отца отчего-то не пожелал наведываться.

«Проверить что там с завещанием», – тут же сделал вывод Луиз и вслух сказал:

– О, милорд Верфайер. Надо же, я как раз думал о вас.

– Да? – крайне недовольно поглядел на него мужчина, но Луизу Фуго к таким взглядам было не привыкать. И расспрашивать так, чтобы не выдать осведомлённость чем‑то неофициальным ему было не привыкать тоже.

– Не поймите превратно, но я сам отец двоих мальчиков, – делая сочувственное лицо, сообщил он. – Поэтому я не просто соболезную вам, но также искренне сочувствую вашим пасынкам. Двойная трагедия в доме тяжёлый удар по детям. Как они перенесли известие о смерти Его сиятельства?

– Дом, погружённый в траур, не место для детей. Так что я ещё пятого июня отправил мальчиков туда, где им станет легче пережить утрату матери. Им пока ничего не известно про смерть моего отца, – едва не скрипя зубами от злости, сказал Людвиг.

Что же, раз детей увезли помимо его воли, то такая реакция неудивительна.

– Вы предпочли для них общество родственников или пансион? Я слышал в последних умеют залечивать душевные раны, да и процесс обучения там не так уж плохо поставлен.

– Да, пансион… Простите, господин Фуго, но я не в настроении разговаривать. Причина, думаю, вам ясна.

– О, разумеется, милорд Верфайер. Разумеется. Просто раз ваших пасынков нет дома, то я обязан указать это в протоколе, а, значит, мне понадобится написать точное место их пребывания. В какой именно пансион вы их отправили?

– В Нотрвилльский… – тут собеседник Луиза очевидно замялся, и его глаза забегали, как если бы он с трудом припоминал что-то. – В Нотрвилльский пансион имени, эм-м, Розы Винтерфлёр.

На этом граф нервно коснулся пальцами полей цилиндра и быстрым шагом пошёл вдоль улицы.

Было ли его поведение подозрительно? Определённо.

«А навещу-ка я барона Шлейфтерского после того, как отправлю запрос в этот Нотрвилльский пансион», – решил Луиз Фуго, но, подумав, отказался от такой идеи. Вместо этого он отправил сообщение милорду Дональду Дэ Воррингтону и ближе к вечеру уже держал в руках ответ.

«Документы на мальчиков Верфайеров на месте, но их самих, согласно информации моего доверенного лица, там нет», – гласила записка.

Напольные часы в доме Людвига Верфайера мерно шли. Тик-так. Тик-так. Тик-так. И из-за этого проходящая мимо них Анна Златова недовольно уставилась на механизм. Ей показалось, что часы насмехаются.

… Аромат волшебства.

Всего одно мгновение изменило ход тысячи тысяч судеб!

– Папа, купи мне пряник!

– Нет.

– Ну купи. Купи, папочка. Пупу-у-уля.

– Вот же егоза! Ладно, только матери ничего не говори.

– Ой спасибо!