Вера ам Гештаде - Мы обязательно встретимся

После короткой экскурсии по дому я быстро перекусила взятым в городе чизбургером и навела порядок на кухне, а как только к вечеру спала жара, вышла осмотреться на улицу.

Дом окружила зелень: могучие лопухи, грушевидная картошка, давно отцвётший шиповник. Во дворе сильно покосилась летняя веранда, которая осталась от предыдущих хозяев, за ней повело и дедушкин гараж. Огород беспрепятственно захватила сорная трава. Со вздохом я оглядывала ухоженные участки других хозяев: аккуратные грядки, цветочные клумбы, яркий газон, самодельные деревянные беседки.

С соседями нам повезло. Дядя Толя крепко сдружился с дедом: ходили вместе на рыбалку, вечерами вязали берёзовые веники для бань, помогали друг другу с ремонтом в доме и работой по саду.

Моё появление не могло не остаться не замеченным. Первым же вечером дядя Толя со своего участка увидел, как я голыми руками пытаюсь воевать с одолевший зеленью. Он по-доброму поворчал за мою огородную самодеятельность и с помощью мотокосы привёл двор и огород в порядок. Только мы попрощались, ко мне во двор заглянула его жена – тётя Нина. Она заботливо поделилась не только банкой солёных помидоров с прошлого сезона, но и свежими огурцами.

– Какие люди были, да… – вздохнула тётя Нина, оглядывая дом и качая головой. – Соня, как бы ты не заскучала теперь одна.

– Заскучаешь здесь, – я засмеялась, обведя рукой фронт будущих работ.

– Ты надолго или только на лето?

– Пока не знаю, но до сентября – точно.

– И не страшно одной в большом доме?

– А чего бояться? Я же почти местная… Место тихое.

– И то правда. Ты заходи к нам, не стесняйся. По правде говоря, мы так рады, что вы дом не продали. А то кто бы мог приехать, какие люди, непонятно. Соня, Соня, как же так случилось?… – Тётя Нина глубоко вздохнула и посмотрела на меня с сочувствием, а я снова вспомнила тот страшный день.

– Ты, Соня, извини, – соседка хотела было взять меня за руку, но в последний момент передумала.

– Ничего, два года прошло всё-таки, ничего.

Мы ещё поболтали немного о сельских новостях: какие магазины открылись, везде ли принимают карточки, много ли молодёжи приезжает да остаётся, и скоро тётя Нина оставила меня в одиночестве.

Пытаясь выгнать из головы мрачные воспоминания о том проклятом две два года назад, я бесцельно бродила по уютному тенистому двору. Как ни пыталась я отгонять воспоминания, к горлу подступали слёзы – только под вечер меня настигло огромное разочарование, и нашлось объяснение неожиданному противоречию: от чего мне так неуютно, от чего так не на месте душа, от чего я не могу почувствовать себя, как дома, в родном и любимом месте. Что теперь? Уезжать? Смогу ли я быть здесь?

Перед поездкой я готовилась к встрече со старым миром детства, где есть бабуля и дедуля. Они держат дом и хозяйство, строго следят за делами огородными, но час в автобусе стал по-настоящему последним часом, который отделял меня от полного и окончательного понимания – прежнего мира больше нет. Он исчез ровно в тот миг, когда не стало бабушки и деда.

Прошлая жизнь встретила меня теми же запахами, ароматами, закатом, пейзажами, но как же они меня обманули! Ведь самого главного не осталось на свете – тех, кто заставлял этот волшебный мир жить по-полной и наслаждаться им всегда. Сейчас на мне кусты смородины и вишни, вся генеральная уборка ждёт меня одну, разбор старого хлама на террасе и веранде – тоже для меня. Все старомодные аляповатые сервизы теперь никому больше не нужны, кроме меня. Бабушкины платья висят в громоздком коричневом шкафу, и ни одна живая душа не позарится на них. Дедушкина летняя куртка ждёт традиционный утренний поход за свежим хлебом из пекарни и парным молоком от знакомых. Но никто не вжикнет молнией. Рабочие кепки отслужили своё и ничью макушку не спасут от палящего солнца. Дом и всё его содержимое осиротело, пропиталось пылью и слишком быстро состарилось без рачительных хозяев.

Хорош! Пригорюнились, пожалели себя – и хватит! Пора думать о насущных делах. Ужин тоже самой придётся готовить, а не ждать приглашения от бабушки.

Я слетала в дом за картой и отправилась в магазин через дорогу, где оказалось многолюдно. Вроде бы поздний вечер, а народ ещё отоваривается. Пришлось встать в очередь: четверо человек передо мной и ещё один старик с набитой матерчатой сумкой оглядывал пивные холодильники поодаль.

У кассы две женщины совали продавщице пятитысячную купюру в надежде разменять. Молодая девушка за прилавком смущённо покачала головой, но взяла деньги: