Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования [litres]

В столовой от неожиданности застыли Фирс и Франсуаза.

– Барон… – растерянно пробормотала мадемуазель Понмаре.

Вийт, смутившись, замер на месте. Потом запахнул свою простыню поплотнее, подошёл к девушке и, пригнувшись, поцеловал руку.

– Мадемуазель Понмаре, – пробормотал он. – Прошу меня простить. Я имел в виду, что сейчас подадут ужин, а десертами мы сможем насладиться после!

– Я право… – Франсуаза смущённо опустила глаза. – Мы не рассчитывали оставаться здесь допоздна…

Девушка стрельнула глазами куда-то в угол, и только теперь Вийт заметил двух тётушек, устроившихся с вязанием и кофе в креслах. Те, замерев, оторопело глядели поверх очков на внезапно появившихся хозяев дома.

– Это моя компаньонка по пансиону госпожа Стравинская, – пробормотала барышня, кивнув на даму блонд. – А это… – Франсуаза перевела взгляд на мадам пышных форм. – Моя коллега по музею госпожа Гарматная. Фирс, понимая, что одна я прийти на кофе к холостому мужчине не могу, счёл возможным пригласить для меня сопровождающих…

Покрасневший от стыда Вийт бросил взгляд на простыню, покрывавшую его тело, но всё же принял отважное решение поцеловать руки гостьям. Обе восприняли это стоически. И тут же, делая вид, что ничего особенного не происходит, дружно вернулись к вязанию. В конце концов, они ведь понимали, что оказались в этом доме лишь для соблюдения условностей, не более того.

– Буду счастлив, если вы разделите с нами ужин, – проговорил Вийт. А потом шмыгнул носом: – Прошу меня извинить.

Он сделал страшное лицо Фирсу и поспешно побежал обратно к лестнице.

Истопник невозмутимо поднялся, с достоинством поклонился дамам и двинулся следом. Ветрана Петровна, оставшись одна, растерялась, но быстро пришла в себя и бросилась за ними.

– Ах, тем временем вы могли бы взглянуть на мою коллекцию старинных музыкальных инструментов! – остановился на полпути Вийт. – Чтобы не скучать! Это довольно интересно! – он спрыгнул со ступеньки и перехватил жену. – Фирс, подай дамам Chateau Mouton Premier Grand Cru Classe De Pauillac!

– Я и себе налью, мне тоже хочется! – отозвался истопник, меняя направление движения.

В этот момент раздался сдавленный вскрик боли. Вийт запрыгал на одной ноге.

– Откуда здесь взялся этот кофр?! – выдавил он из себя, потирая ушибленный мизинец.

– Ты приказал, что на утро после свадьбы отправишься с Ветраной Петровной в путешествие в Венецию, – пояснил Фирс невозмутимо. – Здесь собраны вещи в дорогу. Правда, с тех пор я тебя как-то больше не видел. Однако каждое утро я затаскиваю этот сундук в паромобиль, а после обеда тяну его обратно в дом!

– Ну, мы немного замотались… – проговорил Вийт, взглянув на баронессу, а потом со смущением покосившись на Франсуазу. – Венеция подождёт!

Ронислав Вакулович шагнул к боковой двери и распахнул её настежь.

Гостьи неуверенно поднялись со своих мест.

– Ты ведь тоже ещё не видела мою коллекцию! – Вийт подтянул жену ко входу в хранилище.

– Давай же оденемся! – вскрикнула Ветрана Петровна. – А потом ты всё покажешь!

– Да, да! – лихорадочно пробормотал Ронислав Вакулович. – Только вот свет зажгу, пусть гости начинают осматриваться!

Он крутанул кран на стене, и десятки газовых светильников разом вспыхнули.

Это была большая зала, стены которой представляли собой сплошной ряд застеклённых шкафов. На их полках виднелось множество покрытых благородной печатью времени музыкальных инструментов.

– Вот! Вот! – вскричал Вийт. Глаза его горели фанатичным огнём. – Вот они!

Франсуаза первой решилась переступить через порог хранилища.

– Je suis contente de vous voir! [139] Как я рада вас видеть! (фр.) – пробормотала она Ветране Петровне.

– Wzajemnie! [140]– шёпотом ответила пунцовая от стыда баронесса. – Простите за!.. Ну, в общем, простите!

– Это древнегреческие кроталы… – говорил тем временем Вийт, бросаясь от одной полки к другой. – Что-то навроде кастаньет. А это лали с Вити-Леву, часто именуемого тонганцами Фиджи!..

Он открыл стеклянную дверцу и, закряхтев, вытащил нечто огромное.

– Ко́ра! – вскричал он с торжеством. Лицо его раскраснелось, но сей раз не от стыда, а от удовольствия. – Самая настоящая! Привезена с берегов реки Гамбия. Взгляните! Двадцать одна струна на разрезанном пополам африканском калабасе! Перетянута коровьей кожей! На ней можно играть, как на лютне или арфе, но вполне подходит и гитарный стиль фламенко! Вот, попробуй!

Вийт подтащил жену поближе и сунул ей в руки гриф. Ветрана Петровна пыталась что-то сказать, но муж её не слушал. Покорившись доле, женщина поплотнее запахнула халат и взялась за инструмент.