Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

– Вот она-то и фильтруется еле‑еле, – вставил Пухлый. – Как сопля.

Джокер пыхнул ему дымом в лицо:

– Заткнись, твой номер теперь шестнадцатый. За пять лет ни хрена не сделал.

– Фильтрация – проблема серьёзная, – вступился я. – Отделить твёрдое от жидкого бывает непросто.

Пухлый утвердительно покивал.

– И что на меня вышли, правильно. Для вас это вопрос непрофильный, нельзя ж быть семи пядей во лбу. А что уже пробовали? – я взглянул на Пухлого.

– Да много чего. Реагенты разные добавляли, да всё без толку. Вот бы фильтр-прессы 2 2  Фильтрпресс – аппарат для разделения пульп под давлением. поставить, – Пухлый не успел увернуться: Джокер влепил ему увесистый щелбан.

– Ты что, Джокер, а кабы в глаз? – растянул губы Уругвай.

– Долго ты будешь сношаться со своими фильтр-прессами? – Джокер презрительно взглянул на Пухлого, потиравшего лоб. – На наши объёмы их полсотни надо, не меньше. И каждый на два ляма потянет.

– Так ведь окупятся…

– Ага, – Гуталиныч размял папиросу-беломорину, – лет через сорок. А европия-то на год осталось.

И правда, на фига эти фильтр-прессы Пухлому? Неужто откат? Подожди, как это – на год? Ладно, потом.

– А сжимаемость как, оценивали осадок? – спросил я.

– Проверяли, коэффициент ноль-девять, – стул под Пухлым заскрипел.

– Почти единица? Получается, чем выше давление, тем больше сопротивление. Фильтр-пресс тут без пользы.

– А ты что предлагаешь, Доцент? – настороженно спросил Пухлый.

– Пожалуй, теории хватит. Давайте-ка испытаем, прямо сейчас.

Задержав на секунду взгляд на Джокере, достаю из сумки ежедневник и пробирку с чёрной жидкостью. Реагент, моё ноу-хау – суспензия мелкодисперсного магнетита в водном растворе флокулянта 3 3  Флокулянты – вещества, способствующие связыванию мелких твёрдых частиц в рыхлые хлопья (флокулы). .

– Мы договаривались насчёт посуды и пульпы. Как, приготовили? – спросил я.

– Гуталиныч, – вежливо приказал Джокер.

Цыганистый через Пухлого передал мне стеклянную банку с бурой жижей.

– Ничего не получится, всё уже пробовали, – руки у Пухлого дрожат. – У тебя там что, фильтр лабораторный? – косится на сумку.

– Кое-что покруче, – выудил электробритву и тонкий металлический стержень с припаянным на конце пропеллером – миниатюрную мешалку.

– Я гляжу, Доцент, ты запасливый.

– Это мой хлеб, Пухлый. Стакан дай. Не этот, химический. И колбу.

Наливаю в тонкостенный стакан пульпу, сантиметра на три. К оси вращения бритвенного лезвия привинчиваю стержень с пропеллером – мешалка в сборе; опускаю лопасть в стакан с бурой жижей.

– Как, похоже на ваш реактор?

– Наши поразмеристей будут, – усмехается Гуталиныч. – Разиков этак в сто.

– Не меняет сути.

Включаю бритву, месиво внутри стакана раскручивается, и я медленно вливаю туда чёрную жидкость из пробирки. Ничего не происходит. Пока и не должно. Ставлю стакан поверх ежедневника, на свободную от магнита часть.

– Ждём-с.

Минута, другая. Пухлый оживился:

– А я что говорил? Дурить нас приехал, Доцент? Тебе тридцать штук за что выписали? Чтобы ты посуду здесь пачкал?

– Ещё не вечер, – взбалтываю бурую грязь, рассматриваю на свет. Теперь пульпа состоит из объёмистых хлопьев, невидимых для остальных.

Пора.

– Трах-тибидох-бах-бах, – ставлю стакан на ежедневник. Точно по центру, поверх скрытого магнита. Господи, благослови…

Секунда. Две. Три. Поехали.

Пульпа расслаивается на глазах. Желтоватый прозрачный раствор занимает верхнюю половину слоя, вот уже две трети, и ещё, и ещё… А на дне стакана густеет осадок. Номер удался.

Осторожно сливаю прозрачную жидкость в колбу.

– Я правильно понимаю: европий и его братья – они здесь?

– Точно, – говорит Гуталиныч. – Целевые лантаноиды в жидкой фазе.

– А тут – отходы? – поворачиваю стакан с прилипшим ко дну плотным осадком.

– Хвосты, – нехотя отвечает Пухлый.

Уругвай смотрит на него неподвижным взглядом.

Добавляю в стакан с осадком воду из графина, взбалтываю – содержимое летит в окно.

– И на кой тогда фильтр-пресс? Тут можно вообще не фильтровать, а просто отстаивать. Для этого любая ёмкость годится, с верхним сливом.

Джокер перевёл помрачневший взор на Пухлого.

– Та-ак. Выходит, ты пять лет у нас хлеб даром ел?

– Джокер, ты не так понял…

Тот снова вглядывается в меня:

– Это нам подходит. А что за хрень ты в стакан-то вливал? В чём суть?

– Нанотехнологии. А подробные рекомендации вышлю после окончательного расчёта.