Валерий Моисеев - Я отыщу тебя во времени [litres самиздат]

Полицейский ушел.

– Да пошёл ты, – Ваня швырнул телефон в закрытую дверь.

Ему иногда казалось, что жизнь как будто не его, и что события в жизни происходят не с ним. Но тут полнейший ступор. Две недели молодой человек не выходил из дома, он чуть не сошел с ума, хотя, как сумасшедший может сойти с ума. В его голове все сложилось. Необъяснимые моменты в его жизни, которые, как он считал, бывают у каждого, вдруг находили логичное объяснение, и все это – ощущение ненастоящего, все это потому, что он болен, болен давно и серьёзно. И как сказал следователь, уходя, что после смерти родителей его мозг защитил его и выдумал брата Артема.

– Как же горько, как горько, как страшно – я один на этом свете, один и никого больше нет рядом со мной. Где ты, брат мой, вернись, пусть будет все по-прежнему.

Иван уткнулся в подушку, заплакал, и чуть позже уснул.

* * *

Пробуждение было тяжелым, голова невыносимо болела, в ушах стоял гул, в дверь тарабанили.

– Откройте! Полиция.

У Ивана забилось сердце.

– Это за мной, – сказал он сам себе, – сейчас меня заберут в психушку, там я и умру. Что делать, куда бежать? Пятый этаж, вот засада.

Мысли в голове перебивали друг друга:

– Прыгай – нет, разобьёшься, открой и беги – поймают. Не открывай, о, точно, не открывай.

Напуганный парень сидел на кровати, закрыв уши ладонями.

– Да провались оно все, будь что будет, ну и пусть в психушку, там лекарства есть, дай бог вылечат, конечно вылечат.

Он встал, уверенным шагом подошел к двери и повернул ключ в замке.

Его куда-то долго везли в полицейском бобике, потом вели длинными, запутанными коридорами, наконец завели в кабинет. В помещении было темно и холодно, несмотря на тёплую погоду.

– Это навсегда, я больше не выйду наружу никогда, – промелькнуло у него в голове, – это конец.

Иван потерял счет времени, он сидел на деревянном стуле, как ему казалось, уже часа два или три. Он не мог поверить, что это происходит с ним, и не понимал, как это могло случиться. Вдруг дверь открылась, и человек в униформе без опознавательных знаков приказал следовать за ним. И снова коридоры, коридоры, коридоры. Направо, направо, налево, лестница вниз, снова направо … Его привели в маленькую комнатушку, там находился человек в штатском, он стоял в углу, и Ивану никак не удавалось разглядеть его лица в темноте. В стене комнаты было вмонтировано окно с видом в соседний кабинет, там сидело четыре человека, одного из них он узнал – это был тот самый следователь. Из угла раздался басистый голос, он гулом пронесся по комнате, отозвался звоном у Ивана в голове и утонул в давящей тишине:

– Кто-нибудь из присутствующих Вам знаком?

– Все-таки подонок, – подумал Ваня и кивнул головой. – Вон того, вашего следователя знаю, Павел Алексеевич, кажется. Он моего брата искал.

– Ясно, а из этих троих кто-нибудь знаком?

Иван присмотрелся:

– Нет, этих не знаю.

Потом снова коридоры, кабинет, деревянный стул, долгие расспросы «что да как», потом опять вся история заново, затем ещё и ещё. У парня жутко болела голова, очень хотелось спать, ему дико хотелось домой, но он уже понял, что выйти отсюда ему не дадут.

Ему подсовывали какие-то бумаги, Иван их подписывал, не читая. Ему хотелось, чтобы все скорей закончилось. Наконец, голос человека, лица которого за все это время он даже не увидел, произнес:

– Не выезжайте из города, Вы свободны, мы с Вами свяжемся.

– Как …? – только и смог выдавить из себя Иван.

Вошел тот же сопровождающий, приказал следовать за ним. Иван уже ничего не понимал, он тяжело поднялся и поплелся за человеком в униформе. Коридоры, коридоры, коридоры, наконец он вышел на улицу. Светило солнце, юноша закрыл глаза и подставил лицо теплым лучам, которых он уже и не надеялся увидеть. Вдруг кто-то врезался в него, и его грудь сковала железная хватка.

– Ваня, брат, Ваня, Ваня! – Артем рыдал.

Мысли в голове у Ивана уже не шевелились, он был измотан.

– Артем? – Иван не мог поверить, – Тёма, брат, это ты? Да что же это? – Он сжал брата и тоже заплакал.

– Он, он нас держал в подвале, он нас не кормил, не давал воды, один мальчик сильно заболел, говорят, он умер. Ваня, я так испугался, я думал, я тебя больше никогда не увижу.

* * *

Суд состоялся через семь месяцев. Павла Алексеевича, как он себя называл, приговорили к пятнадцати годам лишения свободы.

Через неделю после суда братья покинули этот ненавистный город Н. в поисках лучшей жизни.

– На море, брат.