Марина Павельева - Талисман огненного ветра [litres самиздат]

– И все? А открытие Романовского? Что про него известно? – Аньку ошеломило наплевательское отношение полиции к загадочной истории.

– Ах да. Я тут принес записи профессора о поисках какого-то Грааля. Так у него написано. Если тебе не лень будет разбираться, можешь почитать, а мне потом вкратце расскажешь. У меня совсем нет времени читать эту псевдонаучную лабуду. Записи даже к делу не стали приобщать. Потому что какая-то ахинея написана. Записки из дурдома, так их следак назвал и мне кинул. Мол, интересно тебе, забирай. Я и вспомнил, что ты очень профессорскими изысканиями интересовалась. Вот так. Вроде бы все, – закончил Саша, доедая последний кусок пирога. – И пироги тоже вкусные. Ты хоть сама умеешь что-то готовить, кроме бутербродов, или у тебя все мама делает?

– Умею, но у мамы вкуснее, – усмехнулась Анька. – А ты на что намекаешь?

– Ну, пока ни на что. Просто хотел узнать, вдруг надумаю на тебе жениться, а ты готовить не умеешь.

– Ишь какой шустрый. Так уж и жениться?

– Не-не, пока ни о чем не думай, это я предположительно. Спасибо за завтрак, – Саша встал из-за стола и направился к входной двери. – Как-нибудь зайду к тебе еще. Ты не против?

– А если у меня парень будет? Как я объясню ему, кто ты такой? – Анька улыбнулась, уже не удивляясь Сашиной наглости.

– Скажешь, что брат троюродный. Подумаешь, чепуха какая. Я-то на тебя не буду дуться за то, что ты парня заведешь. Твой выбор. Но если не помиритесь с предыдущим, то я всегда могу помочь. По-братски. Чаю перед сном принести, например, или еще чего поинтереснее.

– Ой, да ладно, иди уже, а то наговоришь лишнего, а я обижусь, – Анька открыла дверь и попрощалась с опером. – Пока, Саш. Но я запомнила твое предложение про чай на ночь.

– Вот, вот, помни и звони, если понадобится, – ответил Саша со смешком и вышел.

А Анька, щелкнув задвижкой двери и вернувшись на кухню, тут же развернула листки профессора и стала с жадностью их читать. Она надеялась, что узнает что-то новое о талисмане. Хотя бы как им пользоваться, или для чего он предназначен. Но об этом в записях ничего не оказалось. Все сводилось к тому, как Романовский открыл движение линий в талисмане, но дальше не продвинулся, а затем искал потерянного родственника хозяина старинного особняка. Сопоставив все факты, о которых она уже знала, Анька поняла, что профессор искал именно ее. Ведь Илларион тоже говорил о потерянной жене и сыне колдуна из их рода. Подумала еще, что надо спросить маму с папой о бабушках и дедушках. Позвонила:

– Мам, привет. Как у вас дела?

– Да как обычно. Отец уже до чердака в бане добрался. Порядок там наводит. Вот вытащил оттуда зачем-то две жердины. Ругаемся теперь. Я ему говорю, положи обратно, пригодятся. А он мне, что никуда не пригодятся, а лучше их распилить на дрова. А я ему…

– Мам, помнишь, ты мне про своего деда Яшу рассказывала, – перебила Анька мамин рассказ о сельской жизни, – что он с мамой Варварой откуда-то из-под Казани приехал? Еще по-русски тогда разговаривать не умел, хотя ему уже девять лет было.

– Конечно, помню. Ты же должна знать свою родословную.

– А откуда они приехали, ты знаешь?

– Я уже не помню. А может, мне и не говорили. Нет, не помню, – мама задумалась и немного помолчала, вспоминая. – Помню, что жили они где-то недалеко от Казани. А потом наступил голод перед революцией, и они поехали на пароходе вверх по Волге в Москву искать лучшей жизни. Но не доехали, потому что прабабушка на теплоходе заразилась тифом или холерой, точно не помню, и их с сыном, то есть с дедом Яшей, высадили в Козьмодемьянске. Они так и остались там жить. Домик купили, значит, деньги имелись. По тем временам немалые. Я даже помню, что у прабабушки серьги с бриллиантами были, которые во время войны пришлось продать. Всю жизнь там и прожили. А я вот в Йошкар-Оле осталась после института. За папу твоего замуж вышла.

– Это я слышала, ты мне уже сто раз эту историю рассказывала, – остановила мамины воспоминания о замужестве Анька. – А может, ты еще чего про деда помнишь? Про родственников других, например.

– Нет, почти ничего. Помню только, что документы прабабушка тогда на теплоходе потеряла или сожгли их вместе с зараженной одеждой. Что-то такое она рассказывала. И говорила, что фамилию Легкова ей дали в больнице, пока она в жару лежала. Так и оставила эту, не стала менять документы. Тогда неразбериха несусветная была. Считай революция, гражданская война, голод, эпидемии всякие. Так что с тех пор у деда и у меня фамилия Легковы была. Пока я за Лопухина не вышла, папочку твоего.