Леонид Резников: Зай по имени Шерлок [litres самиздат]

– Печально, конечно, – вздохнул я. Никогда не спал на кроватях. У нас дома их отродясь не бывало, так как родители считали сено более здоровой подстилкой. Но здесь, похоже, без вариантов.

– Ну как, вы согласны остаться? – нетерпеливо забарабанил лапой Шерлок Зай.

– Согласен! Только нельзя ли поскорее перейти к главному? – обернулся я к нему.

Морда у зайца от удивления вытянулось, а уши возбужденно встали торчком: похоже, я мгновенно сильно вырос в его глазах.

– Вы имеете в виду работу?

– Нет, я имею в виду обед.

Заяц скуксился.

– Что ж, если вы ни о чем, кроме еды, не способны думать, пожалуй, можно и пообедать, – согласился Шерлок Зай, поворачиваясь ко мне спиной. – Только я полагал, что вас больше мучит интеллектуальный голод, нежели…

– Интеллект спит, пока желудок требует внимания, – важно заявил я.

– Не обижайтесь, но, по-моему, он у вас спит независимо от потребностей желудка, дорогой Уотерсон, – хмыкнул заяц, спускаясь по лестнице. – Но мы его обязательно пробудим. Можете в этом не сомневаться.

Тоже мне, ушастый академик!

Меня столь пренебрежительное отношение к моим умственным способностям порядком задело, но, надо отдать должное проницательности Шерлока Зая, я действительно никогда не блистал особыми способностями к учебе, уделяя больше внимания, так сказать, практической стороне дела.

И пусть я и дальше не очень-то продвинулся в науках, которыми усердно пичкал меня мой новый друг Шерлок Зай, но зато загорелся желанием записать несколько самых удивительных дел, непосредственным участником которых мне привелось быть. И очень надеюсь, из вашего покорного слуги получился хотя бы неплохой историограф Шерлока Зая, хотя судить о том, разумеется, только вам.

В тот день было пасмурно. Хмурились щекастые тучи, низко нависая над лесом и едва не касаясь верхушек сосен. Солнце скрылось еще утром и больше не показывалось. Изредка накрапывал мелкий, нудный дождик. Осень начинала вступать в свои права, но было еще не очень холодно, а листва на деревьях лишь начинала желтеть.

Впрочем, сырость, дождь и осень вообще я люблю – я же утка! А вот Шерлоку Заю, судя по всему, не особо нравились бегущие по стеклам кривляющиеся ручейки воды и завывания ветра в каминной трубе. На разгул непогоды он взирал с хмурой и весьма недовольной мордой и, закусив чубук давно погасшей трубки, о чем-то отстраненно размышлял. Даже мне, не владеющему мудреными методами анализа Шерлока Зая, было понятно, что сыщику скучно. Работы для него в последнее время находилось немного: то ли никто из преступников в такую погоду не хотел вылезать из своих нор и домов, то ли Шерлоку Заю все-таки удалось навести кое-какой порядок в лесу, и мелкие жулики попрятались.

Так или иначе, сыщик уже третий день прозябал дома, пребывая в дурном настроении. Томимый бездельем и скукой, он либо мерил комнату шагами, о чем-то размышляя, либо сидел в своем любимом кресле с газетой в лапах и попыхивал трубкой, к дыму которой, кстати сказать, я так толком и не привык. Гулять он выходил крайне редко, да и то лишь когда на улице устанавливалась относительно хорошая погода.

Сейчас приближалось время ужина, и я хозяйствовал на маленькой кухоньке, делая салат из морковки с капустой – его любимый. Сам я отдавал предпочтение зернам и молодым побегам, но ни того ни другого в доме, как назло, не оказалось.

Покончив с салатом, я перенес тарелку на стол в гостиную. Шерлок Зай сидел с газетой в лапах, но, как я заметил, смотрел в одну точку.

– Вы чем-то обеспокоены? – спросил я.

– И да, и нет, – Шерлок Зай оторвался от своих мыслей и взглянул на меня. – Безделье, друг мой, – ужасная, изнуряющая штука. Нет ничего хуже, чем томиться, не зная, к чему приложить лапы.

– Понимаю. В таком случае вы могли бы сходить в лавку и купить немного пшеницы. А я пока прибрался бы в доме и проветрил комнату.

– Каким же вы иногда бываете занудой, дорогой Уотерсон! Все вам не так: и дым мешает, и рабочий порядок.

– Вообще-то, подобное принято называть бардаком.

Мне стало немного обидно за то, что мое стремление держать дом в чистоте и порядке не оценили должным образом.

– Кстати о пшенице! – оживился вдруг Шерлок Зай, отложив газету на край стола. – Мне сегодня встретился наш общий друг Листрейд.

– Вы имеете в виду напыщенного болвана инспектора?

Я этого лиса, честно признаться, недолюбливал. Был он высокомерен, не в меру тщеславен и в каждом видел преступника. Даже мне, не совершившему в жизни ничего противозаконного, под его пристальным взглядом начинало казаться, будто я прожженный преступник. При всем при том он честно верил, будто является благодетелем звериного рода.