Леонид Резников - Зай по имени Шерлок [litres самиздат]

– Драгоценности действительно имеют высокую ценность?

– Очень! Некоторым вещам, таким, как алмазный герб рода фон Гросер Люве, уже почти двести лет.

– Что же было дальше?

– Музей, как и обещал, организовал экспозицию, а после драгоценности вернулись во дворец.

– И тогда вы решили передать их на хранение в банк, – сказал Шерлок Зай.

– Мысль о передаче драгоценностей в банк принадлежала Пердье, как я уже говорил ранее. Он беспокоился, что столь ценные вещи, выставленные на всеобщее обозрение, могли заинтересовать воров, а дворец в его теперешнем состоянии совершенно не защищен от них. Я согласился с Пердье, и драгоценности на следующий день были переправлены в банк.

– А когда начали происходить странности?

– Кот объявился где-то через неделю после выставки; образины начали являться позже, через пару недель, может, чуть больше. Постойте, вы хотите сказать…

– Там будет видно, – остановил барона Шерлок Зай. – С вашего позволения мы сегодня оставим окна открытыми.

– Но ведь если появится рожа!.. – испуганно пролепетал барон, вжимаясь в кресло.

– Я как раз и хотел бы познакомиться с ней поближе.

– Но…

– Ни о чем не беспокойтесь. – Шерлок Зай прошел к левому окну, распахнул его настежь и, прижав уши, выглянул наружу. Осмотрелся, высунул лапу в окно и что-то потрогал. Затем то же самое проделал с двумя другими окнами. – Так, – сказал он тихим голосом, вернувшись на середину комнаты, и огляделся.

Мы с бароном молча наблюдали за ним.

Сыщик обошел комнату кругом, бесцеремонно открыл дверцы прикроватных тумбочек. Прошел за ширму в углу. Затем заглянул за картины, висящие на стене напротив окон, и закончил осмотр бельевым двустворчатым шкафом.

– Что вы ищете, позвольте спросить? – опомнился Гросер Люве.

– Провожу осмотр. Как вы считаете, где нам лучше всего укрыться?

– Думаю, за ширмой.

– Дворецкий не заглядывает за нее?

– Не понимаю, к чему такая таинственность, – проворчал барон.

– И все же.

– Нет, не заглядывает.

– Хорошо, там мы с Уотерсоном и спрячемся. Если Пердье захочет закрыть окна, сошлитесь на духоту в комнате и скажите, что вы желали бы оставить их открытыми настежь.

– Хорошо, – поежился Гросер Люве.

Мы схоронились за ширмой в ожидании прихода дворецкого. Время текло медленно. Больше всего не могу терпеть безделье – оно утомляет сильнее работы. И еще я не понимал, что задумал Шерлок Зай. Все эти странные приготовления до сих пор оставались для меня тайной за семью печатями. Томительное ожидание затягивалось, и вдруг, наконец, раздался тихий стук в двери.

– Войдите! – хриплым от волнения голосом отозвался барон.

Дверь отворилась. Послышались шаги.

– Молоко, ваше светлость! – учтиво произнес дворецкий.

– Благодарю вас.

– Почему вы открыли окна?

– Оставьте как есть, мне что-то душно.

– Но вы простудитесь!

– Нет-нет, все в порядке, – воспротивился Гросер Люве. – Вы можете идти. Спокойной ночи, Пердье.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

Вновь раздались шаги, и дверь закрылась.

Мы выбрались из укрытия. Барон все еще держал в лапе стакан, полный молока, не сделав ни единого глотка. Потом открыл пасть и залпом влил в нее содержимое стакана.

– Что дальше? – тихо спросил он, отставив стакан на столик.

– Дальше ложитесь в постель. Все должно выглядеть естественно, – прошептал Шерлок Зай.

– Вы полагаете, за нами кто-то следит?

– Скорее, подслушивает.

– Будь по-вашему, – согласился барон, прошел к кровати и опустился на нее. Скрипнули пружины.

Шерлок Зай приблизился к столику и задул свечи.

И тут я услышал тихое шипение, доносившееся со стороны окна, и порывисто обернулся.

– Шерлок? – позвал я, но тот только приложил коготь к губам.

За окном вспучилось едва заметное в кромешной тьме белесое облачко. Я сглотнул. И тут в оконном проеме возникла шевелящаяся кошмарная бледная рожа, с огромными глазами и круглым ртом. Я почувствовал, как перья встают дыбом. Меня сковал ледяной ужас. Вскрикнул, закрываясь лапами, барон. Но Шерлок Зай, вместо того, чтобы прирасти к месту от творящегося кошмара, бросился к окну и замахал на рожу лапами.

Рожа исказилась, поплыла и начала рассеиваться, но не исчезла, а проявилась на потолке и теперь глядела на нас сверху. Я почувствовал дурноту, но никак не мог заставить себя двинуться с места.

– Уотерсон, скорее сюда! – вывел меня из ступора окрик моего друга, и я, мгновенно придя в себя, бросился к окну. – Принюхайтесь.