Франсуа Плас - Королева под снегом [litres]

– Очень на это рассчитываю.

Миссис Биглет провела в больнице еще неделю, и Нур с маленьким Ханом навещали ее ежедневно. Родных у старушки не было, и она решила снять номер в отеле на берегу моря, чтобы отдохнуть, поручив Нур нанять мастеров и отремонтировать в ее отсутствие гостиную.

– Мне не хочется возвращаться в разоренный дом, – сказала она. – Я вам доверяю, знаю, что всё будет идеально.

После нападения с миссис Биглет произошла большая перемена: ее характер изрядно смягчился. Злость необъяснимым образом исчезла. Старушка была теперь по-молодому весела; она снова могла доверять людям и, более того, неожиданно прониклась любовью к маленькому Хану, который о таком и не мечтал.

Нур видела в этой метаморфозе чудо, на какое и не надеялась. После постоянного страха последнего времени, что ей придется искать новое жилье, она теперь радовалась такому преображению. Хан же был убежден, что хозяйка переменилась благодаря его молитвам, обращенным к маленькой королеве.

– Никогда никому этого не говори, – заклинала его Нур. – Никому, мой Яхонт! Нас обоих примут за сумасшедших.

– Я знаю, мама Нур, не волнуйся. Это наш секрет.

Найджелу и Гарди пришлось закрыть дело. Им было трудно смириться с этим провалом в их безупречной карьере, однако все версии, которые они разрабатывали, уперлись в тупик. Коллеги прошлись по списку бывших учеников, допросили еще два десятка человек – соседей, поставщиков, социальных работников, даже парикмахершу и маникюршу, приходивших на дом, – и всё впустую. Особенно расстроился Найджел. У Гарди, судя по всему, были более приятные заботы: например, пойти в уютный ресторан с неким Уинстоном, который выглядел двинутым, да таким и был, к вящему удовольствию молодой женщины.

Однажды утром в их офисе зазвонил телефон.

– Это из лаборатории, – сказала Гарди. – Ты подойдешь?

Найджел взял трубку и выслушал собеседника, качая головой и насупившись.

– Ну? – спросила Гарди.

– Это из лаборатории, – вздохнул он, повесив трубку.

– Кроме шуток, я, кажется, сама тебе сказала!

Найджел сидел пришибленный, как если бы упавшая с седьмого этажа балка выбрала его макушку местом вынужденной посадки.

– И? – не унималась Гарди.

Он наклонился к ней и перешел на шепот, чтобы не услышали коллеги.

– Странная штука, которую мы нашли при первом осмотре…

– Какая штука?

– Волосок, помнишь?

Гарди напрягла память, но волосок уже стал в ее сознании чистой абстракцией. Она не помнила в точности ни его толщины, ни цвета, только приблизительно припоминала длину. Она нетерпеливо кивнула.

– Это волосок из усов, – прошептал Найджел.

– Такой длинный! – удивилась Гарди. – Они уверены?

– Волосок из усов тигра, – уточнил Найджел в полной растерянности.

У Элиота была назначена встреча с Мэдди в Музее Виктории и Альберта [23]. Старушку в ее кресле с электромоторчиком высадили у входа, и она ждала его уже добрых десять минут. Она немного корила себя за то, что пользуется жадностью мальчика до малейших сведений о Саманте, но разве у нее был выбор?

Наконец она увидела его, он шел к ней рысцой, явно очень недовольный.

– Добрый день, Элиот. Вы уверены, что вас не затруднит меня прогулять?

– Я, знаете, немало прогуливал отца под конец его жизни, – сказал Элиот, переводя дыхание. – Я привык катать кресло.

– Понятно, – ответила она, смеясь. – Будем надеяться, что я еще поживу, если вы не против. И можете убедиться сами, это кресло ведет себя как машина.

– Мне, честно говоря, скучно смотреть костюмы. Это скорее для девчонок, вы не находите? Если хотите, пойдем лучше в Музей естественной истории, это рядом, через улицу. Там мегаскелет кита висит в нефе – суперское зрелище. И реконструкции динозавров, лучше настоящих.

– Мой дорогой Элиот, я не была на выставках целую вечность и даю себе труд, только когда это действительно того стоит. Вы знаете Стенли Кубрика?

– Впервые слышу.

– «Цельнометаллическая оболочка»? «Сияние» с Джеком Николсоном?

Элиот покачал головой.

– Неважно, – сказала она, помахав билетами. – Идем.

Элиот рвал и метал. Он не мог понять: то ли Мэдди не доверяет ему, то ли просто забавляется за его счет. Ну что ей стоит дать ему адрес Сэм? Да ничего! Он нехотя дал увлечь себя в сценографию, развернутую вокруг имени режиссера. Каждый фильм был обозначен новой декорацией, погруженной в полумрак, где выделялись еще более темные ниши, в которых виднелись костюмы и аксессуары в разном освещении. Кадры плыли на экранах из обрезков тюля, отделяя периоды творчества режиссера. Словно сквозь мираж они двигались от фильма к фильму. Растроганная Мэдди воскликнула: