Елизавета Соболянская - Клуб джентльменов [litres]

Лорд Грегори и Махоун поежились. Аллиаль, несомненно, – ценное приобретение для королевской службы, только… Плавать в чужих эмоциях – это и больно, и противно. Ловить не просто презрительные взгляды – ощущать даже направленную в твою сторону мысль…

– Как же ты держишься? – охнула девушка.

Мальчишка распахнул рубашку, демонстрируя огромного размера амулет, сплетенный из серебряной проволоки и прозрачных бусин:

– Я уже научился закрываться, и экран помогает, и… вы тоже помогаете.

– Мы? – удивился непосредственный Махоун.

– Вы всегда думаете и чувствуете то, что говорите, – пожал плечами менталист. – Мне с вами спокойно.

– У тебя есть мечта? – спросил Грегори, отвлекая покрасневшего, взволнованного дера Журбье от переживаний.

– Есть, – кивнул тот сам себе. – Хочу узнать, кто мои родители и почему меня подбросили в приют.

– Достойная цель! За это надо выпить! – поднял бутыль с ликером Грегори, побуждая друзей присоединиться и окончательно отвлечь менталиста.

Он-то знал, о чем Аллиаль умолчал. Обучение таких магов начинается с ломки. Физическое унижение, моральное давление, любая грань, помогающая надеть на менталиста поводок. Как взрослые циничные люди могли ломать хрупкого приютского мальчишку, Грегори не хотел даже представлять. Чудо, что он выжил и сохранил здравый рассудок.

Аллиаль, словно догадавшись, о чем думает сиятельный лорд, вдруг взглянул ему в глаза абсолютно трезвыми желтыми глазами и, усмехнувшись, одними губами произнес:

– У них не получилось! – Потом лихо опрокинул крышку-стаканчик с крепким вишневым ликером и тут же пьяненько поплыл, хихикая и заваливаясь на бок.

До конца года Грегори не поднимал эту тему, а потом Аллиаль поделился с ним своим секретом:

– У нас была нянька, пожилая уже, слабая. Когда ее обижали, она светло улыбалась. Я удивлялся – чувствовал же, что ей должно быть больно, а она словно в броне сидит. Она мне и рассказала, что просто уходит туда, где ей когда-то было хорошо.

– Тебе где-то было хорошо? – удивился лорд.

– В животе матери, – хмыкнул парень и добавил: – У меня большой потенциал, убивать и калечить меня запретили, а все остальное я способен выдержать.

– Но как же тебе позволили учиться без поводка? – выдал свое недоумение Грегори.

– Они уверены, что поводок есть, – поморщился Аллиаль, щелкнув по своему щиту.

Лорд задумался, но уточнил:

– Почему ты мне это говоришь?

– Чтобы однажды ты не позволил меня убить, – оскалился мальчишка и ускользнул так быстро и неслышно, что Лайвернес подумал – разговор ему привиделся.

С уходом Кентавра жизнь в школе Ритон изменилась для тех, кого он защищал и подбадривал своим присутствием. Грегори пришлось поработать кулаками, Аманде – выкинуть парочку злых алхимических шуток, и от них отстали. А вот Аллиалю было нелегко. Мальчишка пустил в ход свой ядовитый язык и написал на противников злейшие эпиграммы, «случайно» очутившиеся в столовой, на доске с расписанием и даже на кухне! После такого ему собирались жестоко намылить шею, но его защитил преподаватель словесности. Возопив:

– Наконец-то, юноша, вы проявили свой талант! – Он утащил мальчишку в учительскую и до ужина заставлял писать эпиграммы на всех, кто входил в двери.

Четверостишия вышли едкими и точными. Преподаватель в восторге добился для них публикации в маленькой литературной газете и долго гордился «несомненным талантом». После публикации некоторых стихов дера Журбье в рубрике «Злое перо» главной городской газеты его не трогали вообще. Мало ли.

Следующим выпускался Грегори. Аллиаль оставался в школе Ритон еще на три года. Аманда переходила из школы в академию писать научную работу, а сына герцога ждала служба. Он пока не решил, кем бы хотел стать – чиновником, храмовником или военным, однако случай расставил все по местам.

В день выпуска ворота школы распахнулись, и пара десятков знатных оболтусов с криками и улюлюканьем высыпала в город. Отмечая свободу от школьных правил, они сразу выпили крепкого эля в ближайшей таверне, закусив жареной свининой и черным хлебом. Когда к выпускникам присоединились старшие братья и дядюшки, вся компания отправилась кутить в ресторан. После обеда их ждал боксерский клуб, фехтовальная школа и ипподром. Где-то в толпе, делающей ставки, Грегори подцепил смазливую потаскушку, которая болталась на руке лорда остаток дня, заливисто смеясь его пьяным шуткам.