Виолетта Стим - Клуб Рейвен [litres]

– А осознание обязательно придет, – сказала Антуанетта. – Я постараюсь обеспечить ему достойные условия содержания.

Деметра согласилась с ней. Коул являлся опасным преступником, и просто отпускать его было ни в коем случае нельзя.

До портала они добрались быстро.

Сделав шаг к прозрачной завесе, парящей над руническим кругом, Деми посмотрела на свою спутницу. Белое платье и длинные волосы Антуанетты развевались на ветру.

– Ты похожа на меня, – сказала волшебница. – Я чувствую это. Не уходи. Стань богиней.

– Бесчувственной и бестелесной, ты хотела сказать? – прищурила глаза Деметра. – Если хочешь помочь, сними проклятие. Мои друзья и все темные маги скажут тебе спасибо.

– Я не могу снять его, хоть оно и мучает меня, – призналась Антуанетта. – Снять его сможете только вы сами. Своими добрыми поступками и делами. Передай друзьям из Нью-Авалона – они должны искупить ошибку перед светлыми, чтобы мир стал прежним.

– Я не смогу сделать этого, если погибну.

– Тогда останься здесь, – пожала плечами волшебница. – Мы найдем способ, как сообщить им.

– Ты так боишься, что тебя обвинят в еще одной смерти? – догадалась Деметра. – Знаешь, что забавно? Все четверо виновников в войне – ты, Людвиг, Ортруна и Винсент – приняли чудовищно неправильные решения, чтобы все исправить. Ты просишь, чтобы темные изменились – так изменись вместе с ними. Ты – не лучше.

– Хорошо, я попробую ослабить проклятие, обещаю, – твердо произнесла Антуанетта. – Все изменится. Все изменятся.

– Тогда решено, – слабо улыбнулась Деметра и сжала амулет в руке.

А затем сделала шаг в пропасть.

Солнечный свет упрямо пробивался сквозь небрежно задернутые шторы, скользил по наборному паркету и столбикам кровати. Деметра открыла глаза и со стоном подвинулась в сторону пытаясь закрыться от ярких лучей одеялом.

Рубина, дремавшая в кресле у окна, вскочила и подбежала к сестре.

– Деми, – взволнованно начала она, с размаху плюхаясь на край перины. – Как ты себя чувствуешь?

– Все тело болит, – поморщилась Деметра.

– У тебя сломано два ребра, – сообщил Дрейк, появившись на пороге комнаты. Он подошел к кровати и присел на нее с другой стороны. – И еще приличное такое сотрясение мозга. Не считая ушибов, синяков и ссадин.

– Ты спала два дня. Но не переживай, маги-лекари обхаживают тебя как королеву, – добавила Рубина.

– Маги? – переспросила Деметра, пытаясь оглядеться. – Где мы?

– В нашем особняке, в Эмайне, – сказал Дрейк. – Мы решили, что здесь о тебе позаботятся лучше.

– Подождите, я не понимаю, – насторожилась Деми. – Я все еще светлая. Вы не боитесь, что меня раскроют?

– Как бы это сказать, сестренка… – начала Рубина.

Она достала из-под черного камзола толстую цепочку с крупной подвеской в виде двойной серебряной спирали.

– Это символ магистра, – медленно проговорила Деметра. – То есть ты…

– Да, теперь я – глава нашего мира, – закончила за нее сестра. – И никто не посмеет мне перечить. Это место мое по праву. Я единственный выживший член Верховного Ковена.

– Невероятно! – воскликнула Деми и поняла, что к ней вернулась способность улыбаться. – Мне нужно столько вам рассказать…

Она принялась вспоминать о том, что произошло в лавке миссис Гейбл, в клубе Рейвен и на Эйрине. Когда она говорила об Ортруне, Коуле, призраках и магистре, все это казалось ей ночным кошмаром. Жутким, смертельным, просто невозможным. Но растаявшим с первыми лучами солнца. После всех событий особняк Далгартов в Эмайне казался самым приятным местом на свете. Здесь было безопасно.

Ближе к полудню горничные принесли в спальню чай с пирожными для друзей и травяной отвар для Деми. Она как раз заканчивала свой рассказ, предусмотрительно умолчав о роли старой ведьмы в их любовном треугольнике.

– Вот ведь семья мерзавцев! – не удержалась Рубина, откусывая ванильный макарон. А потом осеклась и виновато посмотрела на сестру. – Прости. Твой отец и брат…

– Я предпочитаю не думать об этом, – покачала головой Деми, отпивая сладковатый отвар из пиалы. – Но ты должна была знать, ведь ты читала биографию магистра в архиве собора.

– Да, но там не были указаны имена его побочных детей, только Коул. Он был единственным признанным наследником, – сообщила сестра.