Галина Полынская - Поместье призраков

Перекрестившись, отец Александр откашлялся и принялся нараспев читать молитвы.

Приблизившись к проволочной сетке, разделяющий виноградники с территорией винзавода, старушка прошла сквозь неё, как туманная дымка, и, всё так же пританцовывая, приблизилась к окну, за которым белели смотрящие на неё лица. Взмахнув рукой, она слегка поклонилась, словно приглашала своих зрителей к танцу, затем ещё раз призывно махнула и ещё. Не оставалось сомнений – призрак звал потанцевать. Голос, читающий молитвы, стал громче: раскатистый бас отца Александра, казалось, разнесся по всему дому и за его пределы.

Так и не дождавшись ответа на своё приглашение, старушка закружилась по двору. И танцевала, пока не растворилась в искрящемся лунном тумане.

Рассвет застал компанию всё там же – в гостевом зале за столом. Откинувшись на спинку кресла, отец Александр крепко спал, утомлённым вином, молитвами и ночными бдениями, остальные бодрствовали. Желая размяться, Валентин походил по залу и притормозил у входной двери, задрав голову, – что-то вверху привлекло его внимание.

– Смотрите! – свистящим шепотом сказал он, не желая будить священника, и указал на оконное стекло над дверным проёмом.

На влажном от тумана стекле отчетливо виднелся отпечаток маленькой женской ладони с раскрытыми пальцами.

– Гос-с-споди, – выдохнула Алевтина, увидав отпечаток. – Столько страху натерпелись – и никак-то оно не закачивается!

– Солнышко покажется, пригреет, да и сгинет наваждение,– сказал Никанор. – А ну кыш отседова, неча пялиться. Пойди-те вон лучше бутылки пустые по мешкам мусорным распихайте, а то развели тут свинюшник!

– Начнем звенеть стеклотарой, отца чего доброго разбудим,– возразил Сабуркин.

– Верно, – поддержала Арина. – Потом приберемся, пусть батюшка отдыхает.

– Ну, как хотите! – проворчал старик и укоризненно посмотрел на стекло с отпечатком ладони.

Светлело. Серую мглу кое-где позолотили пока еще невидимые солнечные лучи. Подойдя к окну, Феликс посмотрел на пропавшую в тумане дорогу, ведущую к холму с полоской монастырской стены. Спустя мгновение к этой полоске прибавилась точка. Зрачки расширились, заполняя чернотой синеву глаз, и Феликс негромко произнес:

– Арина, надевай парик.

– Богдан едет? – подпрыгнул Алекс.

– Да, его машина. Иди сюда, – Феликс жестом поманил к себе парня, глядя на его одежду – на Алексе была легкая куртка поверх белой рубашки-поло. – Сними куртку.

Парень торопливо стянул ветровку, не задавая вопросов, а Феликс взял со стола чей-то бокал с недопитым красным вином и плеснул ему в лицо. Красная жидкость потекла по лбу, щекам, закапала на рубашку.

– Теперь оба поставьте свои мобильные в режим диктофонной записи и ступайте на виноградник. Помните, где проход через сетку?

Молодые люди закивали.

– И действуйте по сценарию, никаких импровизаций, ясно?

Они снова кивнули и выскочили из зала в коридор, ведущий к винному погребу и второму выходу – к виноградникам.

– Гера, – обернулся к нему Феликс, – сможешь сделать так, чтобы лоза шевелилась, двигалась?

– Попробую. Но лучше не отсюда. Тоже выйду, всё равно меня в таком туманище не увидит никто.

Герман торопливо вышел вслед за Алексом с Ариной, а остальные члены коллектива остались наблюдать за происходящим, спрятавшись за занавесками. В тишине, нарушаемой лишь короткими похрапываниями отца Александра, послышался звук подъезжающего автомобиля, черный «Ниссан» остановился у ворот. Вскоре во дворе послышались шаги, и вдоль окон прошел Богдан. Вид у него был такой, словно он всю ночь проспал в одежде и, скорее всего, не в кровати. В руках он держал бензопилу. Остановившись у забора-сетки, Богдан попытался завести бензопилу, но руки его дрожали и с первого раза не получилось.

– Валя, пусть она не заработает, – шепнул Феликс.

Сабуркин молча кивнул, поднял руку и устремил раскрытую ладонь в сторону мужчины за окном. Тот продолжал свои попытки завести инструмент, но, пару раз взревев движком, бензопила вдруг словно захлебнулась и замолчала, не подавая больше признаков жизни.

Пока Богдан смотрел на инструмент, раздумывая, как быть, за сеткой начало происходить странное. Штук шесть стеблей лозы вдоль ограды покачнулись, зашевелились торчащие в стороны прутья. Растения двигались так, словно их раскачивали порывы сильного ветра, в то время как остальной виноград стоял неподвижно. Уставившись на это явление, мужчина опустил бензопилу и стал оглядываться, пытаясь понять, что заставляет раскачиваться конкретно эти стебли. Затем затрещал, задвигался весь ряд и необъяснимое явление пошло волною вглубь, дальше по всему винограднику. Ветки с прутьями стали вытягиваться в одном направлении с таким звуком, словно какой-то невидимый музыкант взялся играть на «трещотке». Богдан попятился, отступая назад и громко крикнул, словно этот окрик мог остановить, прекратить необъяснимое поведение виноградных стеблей… И тут за оградой, в золоченом тумане, возникли две фигуры на некотором отдалении друг от друга – женщина в белом с распущенными по плечам длинными каштановыми волосами и – тоже в белом – молодой человек, но его лицо и одежду покрывали красные пятна, похожие на кровь.