Уильям Риттер - Жуткий король [litres]

– Это был ты, – произнес Джекаби. – Ты протянул руку из-под плаща, и окружавшая повелителя Арауна магическая вуаль развеялась. Конечно же, это был не настоящий Араун. Победитель, сразивший Хавгана столетия назад, благородный и честный правитель, вызвавший на поединок того, кого прозвали Жутким королем, лишь принял облик Арауна, но не был им. Он был человеком, простым смертным. Я узнал его, хотя он выглядел значительно моложе, чем в моих воспоминаниях. Ты называл его Пуйлл, но я знал его как отца Графтона.

– Какое скучное имя, – протянул Жуткий король. – Он всегда умел подбирать себе самые обычные и невыразительные прозвища.

– Графтон не хотел никого убивать, – продолжил Джекаби. – Наверное, поэтому Хавган и передал ему щит. Хавган распознал в нем доброе начало, даже после того как Графтон нанес роковой удар. Хавган умирал, но понимал, что Графтон сохранит драгоценный камень и не даст щиту попасть в руки его заклятого врага – в твои руки, владыка Араун.

Жуткий король сдавленно усмехнулся, стоя за панелью. Вот почему мне показался знакомым его голос! Сейчас он звучал глуше и более раскатисто, как эхо, отражающееся от стен пещеры, но явно принадлежал Арауну. Значит, все это время Жуткий король и Праведный король были одним и тем же человеком!

– Тогда я не знал про драгоценный камень, – проворчал он.

– В твоих воспоминаниях Графтон попросил тебя соблюсти свою часть уговора. Ты кивнул. Что же это был за уговор?

– Я пообещал, что оставлю его в покое до конца его жизни, – ответил король. – И он меня, несомненно, обманул. Он не должен был получить щит. Не должен был прожить так долго. Но поскольку я не мог убить его, то постарался сделать его жизнь как можно интереснее. Ему это не понравилось. Честно говоря, где-то в семнадцатом веке я потерял его из виду. Пару столетий спустя он объявился в Нью-Фидлеме, и тогда я обратил более пристальное внимание на человечество, достижения которого, надо сказать, меня довольно сильно впечатлили.

– То есть ты этого не отрицаешь?

– Зачем отрицать очевидное? Я прав. Отколовшись от иного мира, человечество отказалось от магии. Но люди умеют выживать и проявляют при этом такие творческие способности, какие и не снились волшебному народу. Оглянись! Ничего подобного этому не существует во всем магическом мире. Никто в Аннуине и подумать не смеет о чем-то схожем. Я не испытываю ненависти к человечеству, я лишь хочу полностью раскрыть его потенциал. Добившись своего, вы, люди, становитесь чрезмерно ленивыми и самодовольными. При угрозе же вы начинаете отчаянно искать способы выживания. Вы вносите порядок в хаос, и процесс этот прекрасен. Но вы не имеете представления об истинном хаосе. Вы словно дети, рожденные в пустыне, которые только мечтают об океане. Вы жаждете увидеть его, но не имеете ни малейшего представления о том, что это такое. Вам нужен правитель, который принесет вам истинный хаос.

На машине замигали огоньки, вдыхая в нее жизнь, и наконец-то осветили лицо владыки Арауна, на котором застыло маниакально-гордое выражение.

– Океан – это соленая вода, – возразил Джекаби. – Она не годится для питья.

– Что?

– Мы не хотим твоего нового порядка, как не хочет его никто из твоего народа. И ты это прекрасно знаешь. Ты солгал, чтобы претворить свои планы в жизнь. Твой народ верит в то, что Хавган был злодеем, пытавшимся уничтожить завесу. Но ведь на самом деле все было совсем по-другому, верно? Он ее защищал.

– Не совсем. Он хотел проделать в ней несколько отверстий, создать проходы сквозь завесу, чтобы преодолеть раскол между нашими народами. Хавган хотел облегчить путешествие между мирами. Хотел, чтобы мы жили среди людей как равные. Только представь себе! Толковал о законах, бесконечных правилах, защищавших его невозможную гармонию. Но его строго отрегулированное существование не принесло бы никакого мира; по сути, оно означало тюрьму. Я же не злодей, Ясновидец. Я даю своему народу свободу, а не тиранию. Я дам ему хаос – настоящую, естественную свободу – и буду править этим хаосом, как когда-то им правили мои праотцы. Это естественный порядок вещей.

Шум от вибрирующего устройства становился все громче. Араун стоял посреди платформы управления, распахнув руки навстречу сиянию.

– В этом нет ничего естественного, – возразил Джекаби. – Если ты пойдешь на это, если станешь тем , кем хочешь стать, то обратно пути не будет.

– Алина, – окликнул девушку Араун, – поверни переключатель.