Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело в шляпе

Гермо, стоящий за дверью, имел вид настолько убитый и подавленный, что они поневоле сделали шаг назад. Видно было, что Крус (а перед ними сейчас стоял именно он), очень долго не спал, и что ему, видимо эти было вовсе не до себя — рубашка застегнута криво, волосы взлохмачены, взгляд, как у дикого вельша.

Первым опомнился Бакли.

— Доброго дня, — вежливо поздоровался он. — Мы из гаражей ваших приехали. Нам сказали, беда у вас. Я врач. Может, помочь чем сумею.

— А… — Крус махнул рукой. — Не, не сумеешь. Там… по женскому у неё… нельзя тебе смотреть.

— Слушай, — Бакли подошел к нему поближе. — Давай так сделаем. Я просто посмотрю. Понимаешь? Глазами посмотрю, послушаю. Даже трогать ее не буду. Может, укол сделаю, если подойдет то лекарство, которое есть у меня.

— Делали вчера укол уже, не помог, — помотал головой Крус. — Говорили, резать надо. А им резать нечем. Ну, сказали, что если резать, то тоже помрет скорей всего. Так что иди, врач, не нужно нам ничего. Да и денег лишних нету…

Бакли разозлился.

— Я тебе хоть что-то говорил про деньги? — рявкнул он. — А ну давай, веди к жене! Неужто совсем ее не жалко?

Вот это подействовало — видимо, Крус жену свою любил и жалел. Через пару минут они вдвоем вошли следом за ним в женскую половину дома. Две комнаты, кухня, общий коридор… нужная им комната располагалась в дальней части коридора, и выходила окнами в маленький садик.

— Саничка, пришли тут к тебе, — предупредил Крус, входя в комнату первым. — Врач пришел. Посмотреть…

Ответом ему был слабый стон, раздавшийся с кровати.

— Саничка… — неуверенно позвал Крус еще раз. Бакли отодвинул его в сторону, подошел к кровати поближе, и сел на стул рядом.

— Не шумите все, — попросил он. — Мне надо послушать.

Слух у рауф много тоньше, чем наш, человеческий, поэтому, например, тот же стетоскоп им просто не нужен. Они запросто всё услышат и так. С минуту Бакли сидел молча, неподвижно — Шини понял, что он сейчас беззвучно советуется с Сепом — потом заговорил.

— Ребенок жив. Крус, я могу попробовать спасти твою жену и ребенка.

— Но ты же не…

— Не баба? — едко спросил Бакли. — И чего?

— Так нельзя же…

— Это кто сказал, что нельзя? — прищурился Бакли. — Греваны сказали? Или кто? Тебе сейчас что важнее — что кто-то что-то когда-то сказал, или твоя жена и маленький, которого вы ждали?

— Не… не знаю… — выдавил из себя Крус.

— Ну, ты пока думаешь, притащи сюда теплой воды побольше, простыни, все, какие найдешь, и все лампы, что есть в доме, — распорядился Бакли. — И запри дверь в женскую. Еще не хватало, чтобы кто-то помешал.

Тремя часами позже Шини и Бакли сидели на кухне в женской половине дома, и пытались как-то придти в себя. Крус в это время суетился рядом с женой, которая уснула, прижимая к себе новорожденного мальчика. Впервые за трое суток ее не мучила боль, потому что на обезболивающее Бакли не поскупился, и сейчас она спала, как убитая. По словам Сепа, и мать, и ребенок теперь были вне опасности.

В дверь женской половины время от времени принимались стучать, но Крус пока что не открывал — Бакли запретил. За дверью то и дело раздавались чьи-то голоса, с кухни не было видно, чьи именно.

— К-к-к-какой ужас, — в которой уж раз пробормотал Шини. — Мамочки, какой ужас… я не думал, что дети когда… это т-т-т-такой ужас…

— Ну, не такой чтобы какой, но вообще да, жуть, — согласился Бакли. Он старался держаться уверенно, но и его нет-нет, да и сносило — например, когда он пил, зубы по краю кружки стучали более чем явственно. — Без Сепа я бы их угробил за милую душу.

— Ты и со мной чуть не угробил, — проворчал Сеп. — Но вообще молодец. Патология непростая, для рауф, как расы, не характерная. Чудо, что малыш остался жив, на такое я в самом начале не рассчитывал. Повторю еще раз: парень, у тебя отличные руки. К рукам должны прилагаться знания, поэтому учеба — прежде всего. Так. Сейчас пойдешь, сделаешь ей еще дозу того антибиотика…

— Который длительного действия? — уточнил Бакли.

— Угу. И напишешь сопроводительную записку для быраспаса, который к ней приедет завтра. И объяснишь этому тупице, чтоб вызвал завтра обязательно. Понял?

— Понял.

— Тогда делай. Ох, как же хорошо, что у вас, рауф, дети такие мелкие. Был бы человек или нэгаши, малой кровью бы не обошлось. А тут — кило восемьсот. Делов-то. Лекарство, Бакли, лекарство им оставь! Четыре ампулы.

Бакли вышел. Шини налил в пустую кружку еще воды, и залпом выпил. Руки у него всё еще тряслись, но все-таки уже поменьше, чем полчаса назад.