Артур Василевский - Земля чужих созвездий

Что касается «силового блока», то это было отдано на откуп Симпкинсу. Он выбрал среди своих сотрудников двоих, знавших толк в задержании, стрельбе и тому подобном. «Двое маловато…» – возразил было Гатлинг, но детектив самоуверенно заявил, что дополнительный состав можно будет набрать и в Леопольдвиле, желающих там хоть отбавляй. Какого качества будет этот контингент? И на этот вопрос у Симпкинса ответ был готов:

– А хоть бы и сброд! Нам от них многого не надо. А держать их жесткой хваткой мои ребята смогут. У них не забалуешь. Там, в джунглях, кто сильнее, тот и шериф. А парни мои пулю в лоб влепить не постесняются, если что не так!

Ребята Симпкинса на самом деле были из тех, кого лучше не сердить – это супруги поняли после первого же разговора с ними. Оба производили впечатление людей, которым куда проще сидеть в засаде, преследовать, стрелять, нежели думать, говорить, тем более читать.

– Так и должно быть, – делился с женой Реджинальд. – Думать у нас другие будут…

Эти двое, Спесер Гринвуд и Джек Дэвис, были, кстати, похожи друг на друга лишь крепким сложением, каменными подбородками и ледяными взглядами. Во всем прочем они были совершенно разные.

Гринвуд – рыжеватый, бледный, с глазами настолько светло-голубыми, что на ярком солнце они казались почти белыми. Дэвис – смуглый, похожий на араба. Выяснилось, что бабка у него негритянка, мать мулатка, а отец и вовсе поляк, уже в Америке сменивший какую-то чудовищно непроизносимую польскую фамилию на английскую. Симпкинс, выросший в семье с закоренелыми американскими традициями, к чернокожим относился без восторга, мягко говоря, однако Дэвиса терпел ради пользы дела: тот мог гнаться за преступником как ищейка, а догнав, вцеплялся как бульдог… Словом, глава агентства уверял, что оба его «волкодава» – именно те, кто нужен, и Гатлинги решили ему поверить.

Научный состав подбирали особо вдумчиво. Поразмыслив, пришли к выводу, что нужны будут специалисты типа географа-метеоролога-климатолога; искали долго и наконец нашли такового в лице перспективного молодого ученого Генри Редуотера. От суммы контракта, предложенного супругами, у молодого доктора наук голова пошла кругом, и он осторожно спросил: а не потребуется ли организаторам экспедиции еще несколько научных единиц?.. На вопрос ему ответили вопросом: вы кого-то конкретно имеете в виду?

Оказалось – да, имеет. Своего товарища по университету, норвежца Торлейфа Йенсена, биолога, успевшего уже поучаствовать в нескольких экспедициях – в Южную Америку, Индию, – но тем не менее не нашедшего места в американской научной системе. В Норвегию же ему возвращаться не хотелось, не те масштабы… Пригласили и Йенсена, побеседовали. Он оказался типичным норвежцем, рослым блондином с небесно-голубыми глазами, спокойным, обстоятельным. По-английски говорил почти безупречно, разве что чуть замедленно и с какими-то необычными словесными оборотами, что, разумеется, не помеха. Профессиональная же компетенция его оказалась вне сомнений. Приняли.

Ну и какая же экспедиция без врача! На объявление в газете откликнулись столько претендентов, что Гатлинги немного опешили. Но делать нечего, стали проводить собеседования, кого-то отсеяли сразу, кого-то с некоторым сожалением после. Так осталось с десяток опытных, в расцвете сил докторов, в основном специалистов по военно-полевой медицине; к их проверке подключили Симпкинса – на предмет прошлого. И дошлый детектив нашел у некоторых темные пятна в биографии, а один вдруг нашел место и отказался от конкурса… Так осталось пятеро, все достаточно молодые, холостые (от женатых отказались раньше), все отличные специалисты. Реджинальд бесконечно тасовал их резюме, думал, думал, чуть мозги не вывихнул. И додумался нагрузить этой проблемой жену.

– Дорогая, знаешь, моя мужская логика объявила бойкот. Попробуй-ка взять задачу женской… – И передал бумаги претендентов.

Женская логика превосходно справилась с задачей. Вивиан просмотрела документы, без труда воспроизвела в зрительной памяти всех пятерых и уверенно указала на № 3 в списке, доктора Уильяма Хантера:

– Рекомендую вот этого.

– Так. Почему?

Ответ прозвучал совершенно неотразимо:

– Я его хорошо запомнила. У него глаза добрые и веселые. И смелые. И фамилия подходящая.

Против таких аргументов не возразишь. Реджинальд напряг память – и хоть убей, не смог вспомнить веселых смелых глаз у этого Хантера. А насчет фамилии – «охотник» – и правда, самое то.