Сергей Че - На закат от Мангазеи [СИ]

— Зачем им этот караван? Пушнина понадобилась?

— Э-э, дьяк, — Угрюм хитро прищурился, что из-за шрама у него получилось как-то зловеще. — Пушнина тут не причем. Пушнины в том караване было не так и много. Я не знаю точно, что там было. Да и никто не знает. Караван собирали не на пристани, а за посадом у леса. По ночам, так чтобы ни одна живая душа, кроме участников ничего не видела. Варза даже нанял кого-то, чтоб зевак отпугивать. Но мне сказывали, будто те купцы с Варзой нашли что-то в пустошах. Что-то очень ценное. Говорят, золото. Это золото они и везли. Сам подумай, стали бы тебя сюда посылать, ежели речь шла о пушнине? Нет, дьяк, здесь дело серьезнее.

То, что караван вез не совсем пушнину или совсем не ее, было и так ясно. А вот про золото Макарин услышал впервые.

— Кто рассказывал про золото, имена помнишь?

— Да кто только не рассказывал. С пьяных-то глаз. В наших краях любят таинственные истории. Может и врали. А что, дьяк, тебе и в Москве не сказали, что вез караван? Там у вас наверняка кто-то знал.

Наверняка. Но у Макарина было серьезное подозрение, что даже приказной судья не знал ничего. Вручил плотно перевязанную бумагу, скрепленную красной восковой печатью, с наказом передать старшему воеводе. Пробормотал что-то вроде «На месте все узнаешь». Печать была государевой, с орлом и Георгием, стало быть накладывал ее не меньше чем глава боярской думы. Какое дело было ему до далекого города, каравана, пушнины и даже золота? Тем более сейчас.

— Одно знаю, — продолжил Угрюм. — Перед самым уходом каравана, рядом с кочами видели казаков. По крайней мере Одноглазого точно. Его ни с кем не спутаешь.

— Кто это?

— Один из десятников Кокарева. Страхолюдная рожа, надо тебе сказать. Забрался, говорят, на утес и наблюдал за погрузкой. С утеса-то как раз все было видно. Найди его, авось что интересное и расскажет.

Снизу, из питейного зала, раздался какой-то шум, грохот сдвигаемых столов, крики. Угрюм нехотя поднялся.

— Опять до боя напились. Пойду разнимать. Можешь у меня остаться, места хватит. Я скажу, чтобы постелили.

Он вышел из комнатки. Крики стали громче, раздался громкий треск, словно кем-то выбили входную дверь. Казалось, орали все посетители кабака разом.

Макарин допил водку, встал, чувствуя легкое головокружение, выглянул в темный проход, натолкнулся взглядом на какую-то чумазую горничную, семенящую с ворохом одеял. Девка неуклюже поклонилась, пробормотала что-то, краснея, бочком протиснулась мимо и побежала дальше. Макарин проводил ее глазами, оценивая плотный круглый зад, обтянутый сарафаном из качественной ткани. Девка была бы сейчас кстати. Макарин до сих пор вспоминал пару последних ночей в Тобольске, когда воевода подложил ему одну из своих дворовых, а ведь прошел уже почти месяц. Но драка внизу была важнее. Макарин не любил драки, но наблюдая за ними можно было многое узнать о городе. Люди с боя выкрикивали и выбалтывали зачастую такие вещи, которые умудрялись скрывать в себе даже после выпитого ведра браги или в подвале у мастеров дознания.

Он нашел в углу суковатую толстую палку, перехватил ее поудобнее и стал спускаться по лестнице.

Драка оказалась мимолетной и уже заканчивалась. Питейный зал был наполовину пуст, только у стойки да в дальнем конце еще обменивались ленивыми ударами несколько мужиков в порванных рыбачьих дерюгах. Старик Угрюм с парой высоченных мордоворотов-помощников растаскивали их по углам, где копошились, пытаясь встать, основные силы недолгого сражения. Судя по одежкам и пьяным выкрикам, в бою сошлись рыбаки с торговцами, что было обычным делом. Одни ловили рыбу, другие ее продавали, безбожно занижая закупочные цены. Несколько столов было перевернуто, одна скамья разломана. На полу блестели лужи и валялись черепки. В одной из луж стоял, пошатываясь, давешний купец в дорогом кафтане с меховым воротником и осоловело смотрел на Макарина. Купец опять попытался что-то сказать и у него опять ничего кроме мычания не получилось. Макарин осторожно обошел его стороной, перешагнул сорванную с петель дверь и вышел наружу.

Ночь была прохладной и темной. На башне медленно бродили часовые с факелами. Где-то надрывались собаки. У лошадиной поилки валялась парочка уползших из кабака побитых пьяниц. Единственный сонный конь, привязанный к столбу рядом, всхрапывал и толкал одного из них копытом. Конь был расседлан, но судя по разукрашенной узде принадлежал человеку, любящему выбрасывать деньги на показуху. Макарин подошел ближе, пригляделся к странным металлическим бляшкам на уздечке, и не сразу заметил метнувшиеся к нему сбоку тени.