Николай Айдарин: В поле зрения

— Господи, — у мамы расширились глаза, и она в изумлении прикрыла рот платком.

— Это ещё не всё. Дело в том, что ген способностей — рецессивен, это значит, что он подавляется любым другим геном. Способности проявляются у таких, как я или ты, только в том случае, если такие гены составляют пару. У Саши проявилась телепатия, в моём варианте, в тот момент, когда в его крови оказался RD. Но когда Наумов вколол насильно мне эту наркоту, я с большим удивлением обнаружил, что я могу не только читать мысли.

Мама молчала. Мне очень хотелось, чтобы она поняла скрытый смысл только что сказанного мной про то, зачем я влил в рот Сашке RD, но, похоже, сейчас она думала не об этом. Или была не в состоянии. К сожалению.

— Телекинез, мам. Я тут прикинул кое-что на бумажке… сейчас достану.

Я порылся в карманах куртки, по-прежнему слегка попахивающей жжёной пластмассой, и достал аккуратно сложенный тетрадный лист, весь исписанный и исчёрканный. На нём была куча столбиков с двумя буквами — «A» и «B», стоящими попарно. Мне пришлось вспомнить школьный курс биологии и составить кучу возможных вариантов, исходя из того, что я выяснил благодаря RD о нашем генотипе. Времени для этого у меня оказалось навалом. Внизу листка был обведён жирным красным кружком вариант, который я считал верным, хоть и не окончательным — был ещё вариант, который я не хотел принимать на веру, но вероятность у него была примерно такая же.

— Возьми, — я отдал листок маме, она непонимающе уставилась на него. — Мне он больше не нужен, я нашёл решение, но не ответ, хотя и догадываюсь о нём.

— Что это?

— Биология, мама. Генетика, если быть точным. Школьный курс. Видишь ли, гены телекинеза у меня не появились просто так, из воздуха, я их унаследовал от вас. Твою родню я помню, и, как я понимаю, вы все были носителями этого гена. Но я совершенно не знаю отцовской родни, кроме того, что у меня был дед, который давно помер. И поэтому я сделал интересный вывод: папа — носитель телекинеза, как и ты. Это укладывается в сложившуюся картину. Поясняю: в большинстве ситуаций гены проявляются не в следующем, а через поколение. Значит, что кто-то из родителей папы владел даром телекинеза, и папа знал это, но волею судьбы он проиграл в генетической лотерее, и дар не унаследовал, оставшись только носителем. Скажи мне: я нигде не ошибся?

Мама по-прежнему молчала, но теперь я знал, что я прав. Может быть, дед владел телекинезом, может, бабушка, о которой всё, что я знаю, это то, что она точно была, но не более. Тайна, покрытая мраком и пылью прожитых лет. Но всё чертовски логично — и то, почему папа не рассказывал о своих родителях, и его ненависть к суперспособностям. Точный ответ мне пока был не нужен.

— И ещё одна вещь, мам, прежде чем я уйду, — сказал я. — Наумов Евгений Раилевич, тот, который заместитель министра транспорта, тот, который оплатил половину расходов на этом мероприятии. Он — плохой человек. Если он вдруг свяжется с вами и попросит что-нибудь или предложит что, даже если это будет безвозмездно — не верьте ему. Отказывайтесь от всего, гоните его в шею, в общем. Это он во всём виноват. Если он всё же свяжется с вами, то позвоните мне. Я должен об этом знать.

Я развернулся и пошёл прочь, намереваясь дождаться Семёна возле его машины. Я не знаю, сколько времени здесь будут ещё жить родители, но я не думаю, что это займёт больше, чем два дня, так что я по-прежнему хотел остаться у Семёна. Но примерно на середине дороги я заметил среди деревьев красивую рыжеволосую девушку в чёрном пальто и синих джинсах. Она старательно делала вид, что пришла к кому-то из своих усопших знакомых, но при этом уж больно часто бросала многозначительные взгляды в мою сторону, призывая подойти к ней. Я пожал плечами: почему бы и нет? Находится она достаточно далеко от всей процессии, чтобы на таком расстоянии меня уже не узнали.

Я ступил на узкую тропинку, петлявшую среди высоких сосен и множества могил самого разного качества, и петлял до тех пор, пока не упёрся в могилу, возле которой она стояла. На могильной плите лежало несколько ромашек и пара конфет. Я перешагнул через низенький свежий забор, и, взяв одну из конфет (при этом Анна на меня неодобрительно посмотрела), взглянул на выгравированное изображение на плите.

Я заметил, что большинство её ран уже успело зажить, по крайней мере, на лице, в отличие от моих.

— Ему она всё равно больше не понадобится, а я голоден, — я пожал плечами и съел конфету, скомкав фантик и сунув его в дырявый карман. — Ты его знала?