Фёдор Быханов - Чужое лицо

— А если откажусь? — прервал его красноречие Бьенол.

— Тогда гарантирую две смерти.

Нахмурившийся Доктор демонстративно сжал свои сухие кулачки:

— Сначала погибнет профессор — прямо здесь, на твоих глазах, в этом зале, а потом уже прикончим и Альберта Колена в его сверхнадежной клетке.

— Руки коротки, — последовала столь безжалостную перспективу реплика сетелянина.

И вот тут ему изменила выдержка.

— Мальчишка, как и я, неуязвим!

Невольно, но проговорился Бьенол о том, что слышал всё во время беседы доктора с доном Луисом.

— Вернее, вы оба ранее были неуязвимы! — стало не только совершенно каменным, но и привычно унылым лицо доктора Лериха. — Ваша информация, Бьенол, устарела.

И он не лгал.

…Последние опыты показали, что в условиях достаточно сильного магнитного поля, обыкновенная плазма мгновенно испепелит все, что угодно.

И даже столь необычную плоть мутантов.

— Мы вас, дьявольское отродье, выжжем, как прежде еретиков уничтожали каленым железом, — разъярился ученый. — Не останется в мире ничего, чтобы могло бы даже напоминать о существовании таких, как вы, отщепенцев природы.

Насладившись эффектом сказанного, который явно отпечатался, на, помрачневших лицах, пленников, доктор продолжал вещать с экрана телевизора:

— Достаточно мне нажать кнопку, загоняя плазму в реактор, и от мальчишки даже пепла не останется.

Голос его внезапно стал обычным — демократично простым:

— Так что выбирай — или добровольное сотрудничество, или неотвратимая смерть этих двоих!

Бьенол, не помедлив ни минуты, принял решение, едва в полном объеме оценил полученную информацию. Она, судя по всему, сводила на нет все его замыслы.

Потом глянул в глаза профессора.

Даже сквозь стекла очков было видно набежавшие у того на глазах горькие слезы разочарования.

— Ладно, дорогой господин Колен, постараемся проиграть достойно.

Сетелянин глянул прямо в объектив телекамеры, соседствовавшей на тележке рядом с монитором.

— Я иду на сотрудничество с ними, профессор, — заявил пришелец то, что от него хотели слышать похитители. — Буду помогать в опытах.

Затем Бьенол обернулся к профессору:

— Да и Вы, уважаемый, тоже соглашайтесь. Видно, такова уж наша с Вами участь.

Чем несказанно обрадовал своего главного тюремщика.

— Вы молодец, Бьенол! И тебя, и Алика дон Луис осыплет золотом. Для нас, вы оба дороже всего! — раздался с экрана одобрительный говорок доктора Лериха.

Словно не замечая этого подключения к их разговору, Бьенол протянул профессору для прощального рукопожатия широкую ладонь:

— До свидания! Если будете на нашем сеансе связи, рассказывайте, как там наверху, под вольным небом.

Пришелец опять глянул туда, откуда его изображение поступало к доктору Лериху:

— Вы ведь не станете держать, старого человека все время в этом подземелье?!

И не ошибся.

Тот, кто все это время, внимательно смотрел на них с экрана монитора, куда шел сигнал с вебкамеры, установленной рядом с экраном перед пленниками решил проявить сочувствие.

— Разумеется, мой друг! — не стал возражать Бьенолу главный ученый концерна сеньора Грасса. — Его опыт хирурга и искуснейшего мастера пластических операций, нам очень даже нужны.

Следующие слова относились уже к вниманию французского коллеги:

— Ваш труд тоже будет оцениваться по достоинству.

— Тогда отправляйте к Алику! — поникнув головой, пошел к выходу Бьенол.

У самой двери он обернулся.

В последний раз взглянул на профессора, и ничего больше не добавив к прежде им уже сказанному, вышел.

Там же, у выхода из камеры другие охранники забрали у Бьенола пистолет. И после тщательного обыска повели его длинными коридорами туда, где гудел, пожирая чудовищное количество энергии своей электромагнитной обмоткой, опытный термоядерный реактор:

— Его новое жилище.

Встреча друзей прошли без особой на то радости…

— Я думал, что хоть ты сумел удрать из рук бандитов! — разочарованно протянул другу Алик, когда на короткое время смолк постоянный гул и через поднятую краном многотонную крышку реактора, вниз к нему спустился пришелец Бьенол.

— Ничего, все идет к лучшему, малыш! — не смутился тот, достаточно холодным приемом.

Потому, что душевное состояние разочарованного мальчишки прекрасно понимал новый обитатель клетки, сооруженной для мутантов доктором Лерихом:

— Еще будет и у нас светлый день.