Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Ну ты и негодяй, — с трудом отдышавшись, наконец промолвил князь. — Назойливый, как муха навозная! Чтобы впредь больше не досаждал нам с супругой!

Сердечно поблагодарив родственников и извинившись за беспокойство, я крепко сжал чайник в руках и пулей рванул в нашу комнату. «Главное не опоздать, главное не разлить», — с волнением думал я. Войдя в комнату, я сразу направился к кровати — Доменика ещё спала, устав от вчерашнего перенасыщенного учёбой дня.

— Любимая, просыпайся, — нежно обратился я к возлюбленной, проведя рукой линию по обнажённому плечу. — Нам предстоит важное дело.

— О, на этот раз уже в чайнике! — со свойственным ей лёгким сарказмом прокомментировала увиденное Доменика. — И даже из моего любимого делфтского фарфора.

— Да, видишь, может это неслучайно? — предположил я. — Только мне теперь понадобится чашка или бокал, чтобы перелить туда.

— Зачем? — удивилась Доменика. — Ведь у чайника есть носик.

— То есть… — я не стал договаривать, но я прекрасно понимал, что имела в виду супруга.

Таким образом, одним ранним февральским утром в Фосфоринском дворце состоялось поистине безумное чаепитие в лучших традициях голландского барокко — с фарфоровым чайником и совсем без чашек.

Суровый, снежный февраль пролетел незаметно. Помимо ежедневных музыкальных занятий ничего особенного не происходило, и создавалось впечатление, что все проживающие во дворце супружеские пары закрылись у себя в комнатах и посвящали всё время исключительно своим вторым половинкам. Стефано проводил дни в обществе своей юной супруги, и мы были рады, что парень не только нашёл своё счастье, но и перестал по каждому поводу беспокоить Доменику и жаловаться мне. В какой-то момент я понял, что его нужно просто оставить в покое и предоставить самому себе, тем более, что, как мы с Доменикой заметили, их с женой отношения вышли на новый уровень.

Что касается Ефросиньи и Марио, так они и вовсе были целиком и полностью заняты своей приёмной дочерью Наташей и почти не участвовали в каких-либо семейных мероприятиях. Пётр Иванович большую часть времени проводил с Софьей Васильевной, но далеко не только в спальне: эти помещики на удивление внимательно и бережно относились к своим крепостным. Я понял, почему крестьяне в этом поместье все сплошь были румяными да упитанными — о них заботились едва не больше, чем о собственных детях, объясняя тем, что «им работать надо, а вы только баклуши бьёте». Князья следили, чтобы у всех всего хватало для нормальной жизни и работы, а наиболее талантливых мальчиков из крестьянских семей забирали во дворец, чтобы обучать их музыкальной грамоте. Нет, они не собирались делать из них «виртуозов», но, как говорил Пётр Иванович (а спустя почти триста лет, как это не удивительно, мой отец, Пётр Ильич) — «труд и музыка совершенствованию личности способствуют».

Запланированную на начало февраля свадьбу Александра Даниловича Фосфорина и некоей польской аристократки внезапно отменили в связи с какими-то непредвиденными семейными обстоятельствами: как я слышал по местному «сарафанному радио», невеста уже ожидала ребёнка от другого и не могла более претендовать на титул княгини Фосфориной. В итоге, Пётр Иванович, не имея на данный момент никаких вариантов, разрешил внуку после Пасхи жениться на его тайной возлюбленной — Василисе, старшей дочери отца Иоанна, которая была красивой голубоглазой девочкой-подростком из хорошей семьи: надо сказать, что Пётр Иванович гораздо большее внимание уделял благочестию своих будущих невесток, чем их происхождению. Я был очень рад этому, поскольку не хотел, чтобы семья Фосфориных окончательно превратилась в «melting spot»*.

Во второй половине февраля в Италии начались дни Карнавала, а у нас, в России — Масленичная неделя. Всю неделю в усадьбе проходили шумные гулянья, маскарады и танцы до позднего вечера. Веселились все — от дворца до самой дальней избы поместья. Как сказал Стефано: «Здесь только паяцев для полного счастья не хватает!» Чтобы восполнить этот недостаток, мы с Марио устроили в бальном зале грандиозное шоу на публику — поединок с валиками от диванов. Закончилось всё тем, что перья разлетелись по всему залу, создав настоящую барочную феерию. Натанцевавшись в бальном зале менуэтов и аллеманд, уже набивших оскомину, мы с Данилой и Гаврилой наведались на блины к одной дружной крестьянской семье, которая жила в настоящей русской избе, такой, какие я видел только в фильмах-сказках. До вечера мы с местными ребятами и девчатами водили хороводы, слушали задорные песни первых и проникновенные — последних, играли в старинные русские игры, кидались снежками, а потом раздали детям сладости и укатили на санях во дворец.