Александра Гринберг - Некромант для рыжей шельмы (СИ)

Но раздевалась Билли всё равно с таким видом, будто делает величайшее одолжение. Ибо нефиг. Побросав свои шмотки с деланой небрежностью, она плюхнулась на постель и натянула одеяло чуть ли не до носа. Потом, подумав, всё же выпростала руки и скрестила их на груди — я, мол, легла, но это ещё ничего не значит. Однако тут же позабыла, что должна изображать воплощённое негодование, когда прибежали коты и с громким тарахтением принялись ластиться, топча лапками и тыкаясь усатыми мордами куда придется.

— Котеньки, — блаженно выдохнула она, прикрыв глаза. — Как же я по вам скучала. Стосковались тут поди, никто не любил, не играл…

Персик охотно устроился у шеи, не иначе как из вредности, которой нахватался у Бэзила, куснул за мочку мелкими, но острыми зубками. Бэзил же, важный и серьезный. прямо-таки под стать хозяину, деловито устроился на груди, всем видом демонстрируя, мол, поласкались и хватит, теперь ты снова мой раб. Билли и не была против.

Как и против того, что Макс, едва улегшись рядом, перекинул руку через её живот, погладил с нажимом, притянул ближе к себе. И тоже, как и Персик, ткнулся в шею; даже прикусил похоже, хоть и больнее.

— Чтобы утром была здесь, — приказали ей.

И как бы ни хотелось возмутиться, съязвить что-нибудь эдакое, не иначе как против воли Билли притерлась к нему, устроилась поудобнее. И ответила тихо, но уверенно:

— Буду.

44

Билли была рядом. Горячая, нежная и такая непозволительно юная, что Максу снова стало стыдно. Немного, не как в начале их странных отношений, но всё же — между ними ведь полвека разницы, разные взгляды на жизнь, да много всего, если подумать. У Билли вся жизнь впереди, у Макса… ну да, тоже впереди, спасибо магии. Но и тараканов в его коммандерской башке столько, что уже и не вытравить. И проблем, но с ними разобраться как раз таки проще. Даже с грёбаным Зверобоем!

Зверобой — один из его ребят. За его спиной… вероятно, Бёрк или Бэйли, второй и третий некроманты Синтара — те, кому он доверял безоговорочно. Те, кому достаточно опыта, квалификации и способностей, чтобы не оставить улик, не дать поводов для ментального допроса. А без него в подозреваемых сам Макс, которому тоже достаёт и квалификации, и опыта — в том числе и в убийстве оборотней. Чем пора бы поделиться с Билли, к сожалению.

Макс поморщился и, прежде чем будить и пускаться в неприятные разговоры, потянулся к её шее, беззащитно открытой, поцеловал за ухом. Погладил плоский живот и так удобно перекинутую через его бедро ногу.

— Доброе утро, — проговорил он, когда Билли лениво приоткрыла один глаз и тут же закрыла, явно не желая просыпаться. — Эй, детка, нам нужно поговорить.

— Тебе нужно, — промямлила Билли, крепче обняв подушку. — Мне в такую рань нужны только котики и кроватка.

Персик, устроившийся у её головы, согласно зевнул и вытянул у неё на лохматой макушке все четыре лапки, навевая аппетитные мысли о куриных ножках. Ну или о кроличьих, тоже ничего так.

Мелькнула крамольная мыслишка оставить весь свой зверинец в покое. (Ещё бы она не мелькнула — устроившийся чуть выше у изголовья Бэзил сам глянул на Макса как на завтрак.) Но увы, поговорить впрямь необходимо.

— Билли… — Макс вздохнул, придвинулся ближе, чтобы коснуться её губ, припухших со сна, ярких и теплых. Красивая, боги, какая же она красивая, сейчас и вообще всегда. И сказал то, что чувствовал, впервые за долгое время заставив себя перестать быть коммандером: — Я скучал по тебе.

— В своей постели? — сонно фыркнула Билли, утыкаясь ему в шею, обхватывая длинными руками.

— В своей жизни, Билли.

Билли молчала довольно долго, и даже мелькнула мысль, что она снова отрубилась.

— Я тоже скучала, — наконец выдохнула она, чуть крепче стиснув руки. Явно осторожничала, не обвыклась ещё с новой силой. — Только вот не думала, что ты захочешь меня видеть. Не после… такого.

— Что за глупости? — возмутился было Макс. И осекся, поняв, что соврет, если скажет, что такая мыслишка не посетила его многоумную голову.

Ему было страшно. Не от Билли, она была слишком красива и слишком трогательна в своем новом облике. Как её бояться, когда хотелось погладить, запустить пальцы в рыжую шерсть, усадить на диван рядом с котами и ждать, пока ей станет легче? А вот за неё — да. Жутко страшно, настолько, что магия рвалась наружу, грозя выйти из-под давно ставшего железным контроля.

Макс не хотел этого. Всё бы отдал, чтобы двух ночей — этой и той, когда Билли стала свидетельницей его срыва, — не было никогда. Из них двоих кто-то должен быть сильным и взрослым. Кто-то один должен заботиться о другом. Макс бы и позаботился, больше всего на свете желая быть рядом, когда Билли снова станет… собой; объяснил бы, что не нужно было сопротивляться, он бы всё равно её принял — в любой форме, с любой, мать её так, шерстью, с зубами и когтями.