Александра Гринберг - Некромант для рыжей шельмы (СИ)

Билли покривила бы душой, если бы сказала, что такое нахальство не пришлось ей по душе. Может, ну его, этого коммандера?..

— Ну, вообще-то…

— Я вам не мешаю? — послышался сбоку голос того самого коммандера.

Глубокий, низкий и такой… пробирающий до костей. И вроде бы равнодушный, но Билли могла бы поклясться — её готовы отыметь прямо здесь и сейчас. Даже не выпроводив капитана.

Ну или — и такой вариант нравился уже значительно меньше — убить на месте. И заодно Бэйли, который осмелился протянуть свои лапы. Как только его не прокляли чем-нибудь малоприятным и несовместимым с жизнью? Не иначе только благодаря железной коммандерской выдержке. Ну или Эгертону просто жутко лень объяснять своему начальству, куда делся один из его капитанов.

В край обнаглевший капитан свою ошибку понял быстро — состроил невозмутимую рожу, будто и не было ничего. Хотя ухмыльнулся уж очень красноречиво.

— Ну если только слегка… — он снова обратил свой томный дивнючий взор на Билли. — Прости, сладенькая, мне пора. Если что, ты знаешь, где меня найти.

И, подмигнув ей напоследок — кто бы мог подумать, что Хмурая Морда так умеет? — Бэйли неспешно покинул кабинет.

Кожей чувствуя тяжёлый взгляд, Билли надсадно кашлянула и с усердием принялась тушить окурок в уродливой чашечке. Вот ведь целый коммандер, а монеток на нормальную пепельницу не наскрёб!

— Хм, ну, я тоже пойду… н-наверное.

«А не то меня отсюда вынесут, — закончила она про себя. — Притом сметя веником в совок».

— Мне стоит тебя провожать, сладенькая ? — поинтересовался Макс, последнее слово произнеся настолько издевательским тоном, что стало даже стыдно. Самую капельку.

— Нет, а зачем? Или господин следователь меня в чём-то подозревает? — весело изумилась она, поднимаясь и сдергивая пальто со спинки стула. — А-а-а, боишься, пойду отвлекать хмуромордого от работы? Ах, мой чёрный властелин, ни к чему так переживать! Норму общения с вашей братией я уже выполнила. Бэйли доведу до сарказма как-нибудь в другой раз.

Макс поднялся следом. Медленно приблизился, не сводя внимательного, цепкого взгляда; забрал пальто из рук, мимолетно коснувшись пальцами ладоней. От этого прикосновения по телу тут же прокатилась горячая волна, куда более ощутимая, чем когда её нагло лапал Бэйли.

— Искренне надеюсь, — проговорил он тихо, зайдя за спину, чтобы помочь одеться, — что от другого раза ты воздержишься.

— И почему бы мне это делать? — нервно усмехнулась Билли, прежде чем развернуться. И тут же понять, что стоит уж слишком близко, а губы щекочет чужое дыхание.

А вот чего она не поняла — когда именно успела оказаться прижатой спиной к шкафу, да так крепко, что ручка одной из дверок больно впилась в поясницу. Ещё бы до этого было дело — ведь в следующий миг уже не дыхание, а сухие, настойчивые губы касались её собственных, жадно сминая, вытесняя из головы все мысли.

Горячо, жарко, непристойно, и ведь дверь даже не заперта…

Она уже почти успела застонать, когда внезапный порыв со стороны коммандера закончился, и её наконец отпустили.

— Вот поэтому. Выход — вниз по лестнице и направо. Никуда не сворачивай, детка.

— Ну и мудак же ты, господин коммандер! — заявила Билли, возмущенная тем, что её так подло выгоняют — и это после такого-то поцелуя! — Так и быть, уговорил. Ухожу. Не сворачиваю. Но! Ещё вернусь!

— Да кто бы сомневался.

Билли на это демонстративно фыркнула и, стараясь удержать по-некромантски невозмутимую рожу, гордо прошествовала к двери.

И только когда та захлопнулась у неё за спиной, позволила себе расплыться в совершенно кретинской улыбке. А потом и вовсе чуть слышно засмеялась, но тут же оборвала себя и даже прикрылась ладонью. Не то чтобы её здесь кто-то мог увидеть, конечно…

— Мать твою, Билли-шельма, да ты по ходу вляпалась, — проворчала она себе под нос.

Вот только ворчание вышло какое-то неискреннее.

12

«Дорогой дневник, всё покатилось в Бездну», — именно с этих слов стоило бы начинать душещипательные записи о тяжелой жизни коммандера некроотдела в последние несколько дней. Правда, нытье любого рода Максу было не слишком свойственно, да и дневников он никогда не вёл. А стоило бы. Нужно же хоть где-то картинно страдать о своей зазнобе с пафосным имечком «Вильгельмина».

И ведь он обещал, клялся сам себе, что нипочём не станет связываться с малолетней дочкой Фоули, да и вообще с любым малолеткой — собственные нервы таки чуть дороже любой смазливой мордашки.