Роберт Беннет - Город клинков

Шара Комайд смотрит на него, потом вскидывается:

– Сигруд? Сигруд! Что ты… о силы, ты ужасно выглядишь.

– Здравствуй, Шара, – хрипло отвечает он.

К его удивлению, она берется за края картинки и уносит ее с собой. Видимо, он по ошибке выглянул из ее зеркала, а не из окна.

– Не делай так больше, Сигруд. Ты не можешь со мной связываться, не сейчас. Тебя разыскивают! Все и повсюду! И я не могу вмешаться в это дело!

– Я знаю, – отвечает он. – Я… я просто хотел поговорить с тобой.

Она относит его в спальню и ставит на тумбочку. Там сейчас вечер. За ее спиной – кровать с балдахином, занавеси на ней задернуты.

– Мне… мне очень жаль, что так получилось, Сигруд. Твоя дочь… Она не имела никакого отношения к миссии, с которой я отправила туда Мулагеш, это просто совпадение, что они оказались в одном городе. С тобой все в порядке? Ты в безопасности. Не говори мне, куда ты направляешься.

– Я не буду. Я… я в порядке. И не могу тебе сказать, куда направляюсь, потому что сам не знаю. Но я бы прислушался к твоим советам. Шара… что мне делать?

– Боюсь, Сигруд, тебе придется залечь на дно. Мне очень жаль, но… Я больше не имею такого влияния на армию. Если я заговорю о тебе после того, что я уже наделала, – это создаст серьезные проблемы.

– Значит, на дно залечь, – говорит Сигруд.

– Да. Ты должен бежать. И спрятаться. Стать кем-то другим. Смени имя, только на новое, прежние не используй. Это надолго, Сигруд.

– Надолго?

Она кивает:

– Увы, но это так. Ты убил пятерых солдат, Сигруд. Убил зверски, причем во время одного из самых тяжелых военных эпизодов в сайпурской истории. Те, кто стоит у власти, – или те, кто вот-вот придет к власти, не простят тебе этого.

– Значит, – тихо говорит Сигруд, – я опять один. Снова.

– Мне очень жаль. Соединенные Дрейлингские Штаты не смогут тебе дать убежище. Они финансово полностью зависят от Сайпура, плюс еще идет расследование того, что случилось в гавани. Я уже говорила с твоей женой о… в общем, о том, как ей дистанцироваться от этого инцидента.

– Как ей дистанцироваться от меня, – говорит Сигруд. – От меня.

– Да, от тебя.

Он вздыхает.

– Когда я приехал в Вуртьястан, то больше всего хотел, чтобы меня все оставили в покое, я хотел, чтобы все, связанное с властью, оказалось позади. Но теперь… когда это и вправду нужно сделать… – Он прикрывает глаза и качает головой, едва сдерживая слезы. – Я так хочу снова увидеться с семьей.

– Я знаю, – говорит Шара. – Когда это станет возможно, я сделаю все, что в моих силах. Мне очень жаль, Сигруд. Очень жаль.

Он шмыгает носом и утирается.

– А ты… ты знала о мечах? О Вуртье? О Городе Клинков?

– Нет, не знала. Я считала, что в форте Тинадеши не все ладно, что там процветают коррупция и нарушаются законы. Но я даже предположить не могла, что все это выльется вот в… это.

– В таком случае я должен спросить… Зачем ты послала туда Мулагеш?

– Зачем? Что ты хочешь этим сказать – зачем?

– Я хочу сказать… Я ведь хорошо знаю тебя, Шара. Затевая игру, ты никогда не рассчитываешь на короткую партию. Ты всегда действуешь с прицелом на будущее. Так почему Мулагеш? Зачем тебе посылать в Вуртьястан генерала на пенсии, если речь идет о простой коррупции?

Шара глубоко вздыхает:

– Хорошо. Если тебе действительно нужно знать… Ты, конечно, в курсе, что мне еще недолго оставаться на этом посту?

– Странно было бы, если бы я не знал.

– Так вот. – Она прочищает горло и поправляет очки. – Партия, которая рвется к власти, придет туда на волне антиконтинентских настроений. Им не нравятся ни моя политика в отношении Континента, ни мои программы. Они хотят их свернуть. Если они выиграют выборы, гавань окажется под угрозой. Они урежут финансирование. Помощь Континенту тоже перестанет поступать. В общем и целом Сайпур будет посылать на Континент оружие и солдат, которые из него целятся. А все остальные программы они свернут.

– Да… но какое отношение к этому всему имеет Мулагеш?

Прежде чем Шара успевает ответить, за спиной ее раздается какой-то шум, и из-за занавесей доносится:

– Мамуля?..

Шара застывает на месте. А потом оборачивается к кровати, и между занавесями просовывается круглое личико. Это континентская девочка, ей лет пять, не больше, и она сонно моргает и трет глаза.

– Что ты делаешь?

– Ш-ш-ш-ш, милая, – говорит Шара. – Ничего. Я просто сама с собой разговариваю. Засыпай.

– Ты разговариваешь с тем зеркалом. – И девочка смотрит на Сигруда и хмурится. – Ты разговариваешь с тем дядей в зеркале.