Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

— Двигатель не настолько мощный, как пишут Новости Науки, — возразил Томас, — да и топливо к нему… Вода всегда под рукой. И огонь. И пар намного безопаснее. Мы ходим на пару Эндрю и продолжим ходить до тех пор, пока его не сменит электричество — благодаря залежам синего кварца. Новые аккумуляторы, невероятно емкие и небольшие, позволят нам гораздо шире использовать электричество.

— Безопасный пар, — бывший сержант покачал головой. — Видели бы вы, сэр Томас, как взрывается паровой котел, не выдержав давления. Никакая артиллерия с этим не сравнится. Гнев Божий в натуральном виде.

— Все технологии опасны, — меланхолично заметил Маккензи, приступая к чаю и желая потихоньку закруглить разговор. — Одни больше, другие меньше.

— И потому я еще долго будут развозить печенье на своей верной лошадке, — подхватил Эндрю. — На мой век, конечно, хватит и конной тяги. Признаться, видя на улицах пассажирские парокаты, я немного завидую вам, молодым. Дело идет к тому, что скоро все в этом сумасшедшем городе пересядут в железные колымаги, а кэбы больше не будут оставлять после себя кучки навоза у моего крыльца. Но, наверно, этого я уже не увижу.

— Увидите, Эндрю, увидите, — с убеждением произнес молодой ученый. — Будущее гораздо ближе, чем вам кажется. Конечно, все мы смертны, но прогресс идет семимильными шагами, и до будущего рукой подать.

— Кстати, о смертности, — Эндрю спохватился и зашуршал газетами, перебирая маркие от типографской краски листы. — Вы знаете профессора Макгрегора?

— Себастьяна Макгрегора? — Томас выпрямился, отставил чашку чая в сторону. — Что с ним?

— Увы, — печально произнес Эндрю, осторожно вытягивая из кипы газет отдельный лист. — Профессор вчера скончался. Вот, Новости Науки, четвертая страница…

Томас выхватил из протянутой руки сержанта газетный лист и склонился над ним, пытаясь разобрать мелкие буквы.

— Не может быть! — воскликнул он, наконец, — пишут, что профессор скончался сегодня ночью, а сегодня уже похороны!

Помрачнев, Томас откинулся на спинку стула и отодвинулся от стола.

— Я не был с ним близко знаком, — тихо сказал он. — Но Макгрегор читал у нас курс инженерии на третьем курсе. Помню, мы с ним знатно поспорили пару раз. А его Мелкая Механика до сих пор является моей настольной книгой. Выдающийся ученый.

— Соболезную, — вежливо сказал Эндрю. — Я часто встречал его имя в «Новостях Науки». Судя по статье, это был весьма уважаемый в Университете преподаватель.

— Еще какой, — с досадой бросил Томас, поднимаясь на ноги. — Вот что, Эндрю. Я поеду в Колледж. Попробую узнать, что случилось. А потом, вероятно, я пойду на похороны, так что не ждите меня к обеду и не готовьте на меня. Слышите, Эндрю? Скажите Мэри, что не надо на меня готовить, а то будет как в прошлый раз. Мне было очень неудобно.

— Ну что вы, сэр Томас, — добродушно сказал отставной сержант. — Для нас никакого неудобства, ну, подумаешь, осталось немного еды…

— Еда лишней не бывает, — помрачнев, отрезал Томас, швыряя на стол салфетку. — Мне, воспитаннику казенного пансиона, прекрасно об этом известно. Доброго дня, Эндрю.

— И вам так же, — пробормотал мистер Финниган. — Хотя, какой уж там добрый день, на похоронах то.

Маккензи огорченно махнул рукой, хотел что‑то ответить, но сдержался. Развернувшись, он быстро вышел из комнаты, оставив расстроенного хозяина дома допивать остывший чай.

На похороны профессора Томас прибыл с опозданием, пребывая в самом скверном расположении духа. Размышления о внезапной кончине Макгрегора погрузили молодого ученого в пучину меланхолии, обильно сдобренной собственными печальными воспоминаниями о судьбе родителей.

Погода — мерзкий липкий дождик, вяло сочившийся с неба сквозь облака тумана, перемешанного со смогом прибрежных фабрик, — угнетала все сильней. Да и дорогу к аббатству Клампхилл нельзя было назвать приятной — Томасу, выехавшему из Колледжа Механики после обеда пришлось сначала воспользоваться услугами парокатной трамвайной линии Белла, потом пешком пересечь длинный Каменный Мост через Тару, а потом еще трястись полчаса в обычном кэбе по булыжной мостовой. Так что когда Томас Маккензи ступил на изумрудную траву кладбища Клампхилл, уже более двух веков существовавшего при аббатстве, он чувствовал себя разбитым и невероятно уставшим. Тело, за последние годы, привыкшее совершать лишь моцион до Колледжа и обратно, решительно протестовало против дополнительных нагрузок. Что тоже не улучшало настроения Маккензи — оказывается, погрузившись в свои исследования, он совсем потерял спортивную форму.