Алексей Миллер - Мup [publisher - SelfPub] [с оптимизированной обложкой]

– Почему я? – прервал я, раздираемый противоречивыми эмоциями.

– Потому что ты – первый из всех органиков, который способен жить без провизора. Первый за много-много лет. Сначала мы думали, что ты всего лишь более выносливый. С такими экземплярами мы сталкивались. Хм, многие из них, ощущая свою уникальность, примыкали к коптарам. Как твой приятель Пьер. Он долго держался, часами проводил вне сети, но в итоге природа органика взяла вверх. Мне жаль его.

Но после проведенных над тобой тестов у нас появилась надежда. Ты действительно отличаешься от всех. В твоей крови или твоей психике, как полагает часть ученых, кроется секрет от нашей болезни. Я надеюсь, что теперь, узнав всю правду, ты примешь правильное решение.

– Какое? Если вы попросите оставить Кейт, то я не могу. Она стала смыслом моей жизни. Я впервые в жизни обрел цель, – я не мог найти подходящих слов. Мне было не понятно ничего, казалось, что я остался один на всем земном шаре и только Кейт способна вернуть меня к жизни. – Она нужна мне для жизни. Она сделала из меня… Человека, – как странно было произносить эти слова, ведь всю свою жизнь я не мог подставить, что все это ложь: история, чувства, сама моя жизнь.

– Тебе придется сделать выбор, – кивнула головой она.

– Я рассказывала эту историю уже тысячу раз. Настолько часто, что уже потерялась, что – истинная правда, а что я говорила по необходимости, – продолжила свой рассказ Адель.

– Так, может, и не надо, отпустите меня, и все, – я попытался пошутить, но неудачно.

– Прошу, не перебивай. Возможно, в конце ты сам примешь правильное решение. Люди живут в резервациях. После глобального истребления живорожденные сумели выжить лишь в отдаленных регионах, там, где молот роботов не добрался до них. Они прятались в лесах, пещерах и заброшенных бункерах. Вначале мы их искали. Когда я говорю «мы», я имею ввиду наших сумасшедших недальновидных предков.

Но потом стало ясно, что истребление живородящих приводит к нашей деградации и вымиранию. Мы начинали воевать друг с другом, даже не понимая зачем. Уничтожали провизоры, истребляя целые страны себе подобных. Технологии, культура, сама жизнь превращались в пустоту. И эта пустота хотела уничтожить нас, бесполезные куски органики.

Тогда зародился «Голос». Наши основатели поняли, что спасение лежит в сохранении человечества. Человек может придумать новый провизор, но не мы. Человек – живой и настоящий – способен нарисовать картину, а я – нет.

Тогда «Голос» вместо войны объявил мир и поставил своей целью сохранить остатки живорожденных.

Но как, ты думаешь, отреагировали люди? Они возненавидели нас! Они не верили ни одному нашему слову. А как же иначе? Винить их мы не имеем никакого права… Что бы мы ни пытались придумать, все было бесполезно. Наша работа приводила только к новым и новым смертям. Люди не готовы были идти на мир. Они ненавидели нас настолько, что готовы были на все, даже на вымирание, только не на перемирие с органиками.

Для нас это тоже было опасно, так как один человек, с острым умом и изобретательностью, был в тысячи раз сильнее органика, у которого не работал провизор. Они скоро поняли наши слабости, заманивали нас в места, где блокировали все сигналы и истребляли. Десять человек легко могли уничтожить целый отряд. Люди стали партизанами, живущими в самых укромных местах планеты, вылезающими из своих укрытий, чтобы нанести удар и скрыться.

Это была деградация. Еще чуть-чуть, и земля осталась бы без человечества, а вскоре – и без органиков.

– Однажды группе органиков удалось взять в плен группу людей-ученых, которые, как мы считали, разрабатывали оружие массового уничтожения роботов. Их долго-долго пытали. Да, мне тоже стыдно за этот позорный и ужасный этап в нашей истории. Мне кажется, что мы никогда не сможем искупить наши грехи.

– После всего есть ли смысл говорить о грехах? Перед кем? Перед Богом? – не выдержал я, перебив рассказчицу. Мне было тяжело и противно слушать. Мой мир рассыпался, подобно песчаному замку, который я долго строил, и в который намеренно врезался вредный ребенок. Я видел, что еще осталась часть строения, казалось, что-то можно было восстановить. Но злодей специально топает ногами, разрушая все до основания. Я хочу его остановить, но не могу. Мне нельзя ругаться на маленького мальчика. И остается лишь бесхребетно созерцать груду песка. Песка, из которого состояла моя жизнь.